За несколько дней, прошедших с момента его последней встречи с Романом Чаркиным, милицейская карательная «машина» успела сделать еще один «оборот», еще глубже затягивая в свои недра бывшего десантника, неосторожно попавшего между ее «шестеренок». Примерно в то же время, когда был задержан Чаркин, в руки октябрьских оперов за то, что в очередной раз вовремя не отметился, попал условно осужденный 30-летний наркоман, в последней стадии развития этой болезни. Жить ему, по мнению врачей, оставалось всего несколько месяцев. Опера это знали, показали ему «дозу» и поставили условие: если он выступит свидетелем по «делу Чаркина», то он гарантированно будет иметь эту «дозу» два раза в сутки. Если откажется — то его условное отбывание наказания быстро переведут в реальное. Однако парень, не смотря на запущенную «болезнь», до конца остатков порядочности еще не растерял. Да и обычный человеческий страх присутствовал — тоже: разве можно безнаказанно оговорить невиновного человека?
— Можно! — заверили его в милиции. А чтобы он не беспокоился за свою жизнь, которой и так осталось не очень много, ему рассказали, что в суде он имеет право давать показания так, чтобы его не видел обвиняемый, не знал его имени. В комнате рядом устанавливается телевизионный монитор, свидетель видит все, что происходит в суде, ему можно задавать вопросы. При этом голос свидетеля специальной аппаратурой искажается так, что узнать его невозможно. Имя свидетеля судье передается в запечатанном конверте, но вслух не оглашается.
Что касается показаний на предварительном следствии, — пояснили наркоману, — то здесь тоже будет все «тип-топ». Оказывается, есть такая норма Закона, которая позволяет не открывать имя свидетеля. Свидетелю присваивается псевдоним, под которым он и проходит по делу.
Однако парень пока так и не дал своего согласия.
Впрочем, Михаил знал, что наркомана рано или поздно «дожмут». Скорее всего, у того уже началась «ломка», а это значит, что он за «дозу» скоро будет готов подписать любые показания, вплоть до таких, которые подтверждали бы участие в убийстве не только его самого, но даже и его матери.
Как назло, в последние дни на глаза адвокату в газетах в основном стали попадаться заметки о людях, незаконно осужденных за преступления, которые они не совершали. Михаил понимал, что это — почти случайность. Пока у него не было подзащитного с именно такими обстоятельствами дела, он пропускал статьи на эту тему мимо глаз. Зато теперь — вольно или невольно — такая информация «цепляла» сразу.
Беззаконие ужасало.