Пряча смущение, я подскочила — включить уже остывший чайник, ведь Миша любит горячий — чтобы аж обжигал. Мой самый красивый на свете босс оказался рядом, в полуметре. Меня чуть не снесло от волнения, а он, как ни в чём не бывало, достал с полки симпатичную баночку, показал мне:
— Варенье. Вишня, клубника и миндаль. Средиземноморское. Хотите попробовать?
— Да…
— Тут ещё есть фиги с грецким орехом; персик, абрикос и дыня; ягодное «Комптес де Провенсе[30]» — неуклюже прочитал он.
А меня впервые в жизни не покорёжило от искажения французских слов. Наоборот, это показалось милым, и я не стала поправлять. Миша добавил:
— Есть ещё, конечно, луковое варенье, но оно больше не к чаю, а к фуа-гра. Я просил горничную купить, не уверен, не забыла ли. — Он отошёл к холодильнику, распахнул дверцу и удовлетворённо сообщил: — Не забыла. Хотите?
— Нет, — улыбнулась я. — Ведь ночь.
— А и правда. — Он поставил баночку с небюджетным лакомством обратно. — А ещё шоколад есть. Всякий разный. Не смущайтесь. Считайте, что это мини-бар в гостинице!
— Спасибо, — я всё равно смутилась и даже рассердилась на себя: ну зачем я смотрю на него, как заворожённая?! — Что-нибудь выяснилось про переговоры завтра?
— Нет, с утра пришлют адженду, — ответил он и сел. — Но всё точно начнётся не спозаранку, так что успеем выспаться.
— Зачем же мы приехали раньше? — я налила ему чаю, почти как в офисе. Только мне отчаянно не хватало строгого галстука на нём, пиджака и… ботинок. Зачем он босиком? И ступни красивые, с ровными пальцами… Футболка обтягивала его плечи, обнажая рельефные руки, открывая взгляду плечи, как у пловца, широкую грудь — всё, что совсем не бросалось в глаза в деловом костюме.
— Для аклиматизации, — спокойно ответил Миша и подтянул к себе чашку. — И потом на понедельник не было нормальных рейсов, вы же знаете.
Нет, я ничего не знаю. Да мне как-то и вариантов не предлагалось для рассмотрения. Я села напротив, выстукивая телефонограммы своему размякшему мозгу: он — директор, начальник, удав… Но судя по ответным ударам сердца, это не очень помогало. Я сказала себе:
«Всё! Допиваю чай и иду спать. Не пропал, вернулся, не рычит, значит, можно расслабиться и просто заснуть. А то на переговорах красавица-переводчица будет синюшной и вялой, как протухшая рыба на солнце».
Миша подвинул ко мне раскрытую баночку и протянул чайную ложку.
— Пробуйте.
— Прямо из банки? — удивилась я.
— Почему нет? — он пожал плечами. — Тут главное, вкусно или нет.
Я зачерпнула краешком ложки тёмно-красного конфитюра. Миша придвинулся ближе, с другой ложкой и стулом.