— Ещё бы, — ответила Светик, — были б у тебя дети, и они бы пропали, ты б не удивлялась такой реакции. Я и то по тебе ревела тут.
Я покраснела и инстинктивно положила руку на живот.
— Пойдём, кое-что расскажу, — шепнула я подружке и потащила её к себе.
И только когда она уселась в кресле у окна в моей узкой, длинной, как вагончик, комнате, перекинула ноги через мягкую ручку и подперла подбородок ладонью, а я откинулась на спинку своего дивана, обняв вытертого, ушастого зайца, от которого пахло моим детством, я почувствовала себя дома. По-настоящему. На подоконнике за занавеской зеленела драцена, циперус и кактусы, чудом не засохшие за время моего отсутствия. На стене в большой раме висел коллаж из фоточек с яркими фломастерными надписями. Книжные полки, постер с Нью-Йорком. Всякие фусечки на трельяже. Такие родные, до боли знакомые!
«Дома…» — выдохнула я и начала рассказывать.
— Да ты что?! Офигеть! Вот это да! — то и дело вставляла Светик в мои новости и, наконец, с придыханием спросила: — А с ребенком что делать будешь?
— Оставлять, конечно! — воскликнула я. — Я его уже люблю!
Подружка посмотрела на меня с внимательным прищуром:
— Удивительно, Ань. Когда ты позвонила, я решила: сейчас увижу жертву насилия. Прям заходить боялась, не обижайся… Думала, плакать будешь и всё такое. А я обычно теряюсь в таких случаях, понятия не имею, что говорить, и что делать… Ну, ты знаешь. Но почему-то ты совсем не выглядишь несчастной.
— Это же хорошо?
— Угу. Я, наоборот, такой цветущей тебя никогда и не видела. Словно ты на супер обалденском курорте побывала. С круглосуточным СПА. И вообще, где твои очки?
— Наверное, там же, где и телефон… — неуверенно предположила я. — И всё остальное.
— То есть ты прекрасно видишь?
— Ага.
— Странно.
И правда! Мои минус семь делали из меня крота, и я даже ресницы не подкрашивала раньше, потому что в очках неудобно, а иначе как красить размытое пятно? На ощупь? Зрение у меня резко упало, когда мама в автокатастрофе погибла. То есть я пять лет была с очками неразлучна, а сейчас даже не подумала о том, что их нет. Значит, успела привыкнуть? Мне операцию сделали, что ли? Вроде бы профессор в клинике говорил, что нельзя. Хм… У меня даже мурашки побежали по рукам.
— И брекетов у тебя нет, — заметила Светик. — И волосы до попы выросли за месяц…
— За полтора.
Светик потрогала кончики моих волос, завязанных в хвост.
— Между прочим, не нарощенные. Свои. Инфа сто процентов. И ни одного посеченного.
— А я как-то не подумала…
Подружка критически меня осмотрела с ног до головы и сказала: