Если бы здесь в Париже с ним сидели благородные люди, они бы сделали то же самое. Но расписок в проигрышах при нем не было. Значит, благородством эти люди не обременены. Они предъявят расписки ему, вопрос только — в каком виде. Если просто потребуют оплаты долга, тогда он пропал. Оплатить он его не сможет. Тогда только один выход. Застрелиться. Обращаться к отцу с просьбой заплатить долг он не сможет ни при каких обстоятельствах. Если же Чернышев прав, и его хотят завербовать французы, ну тогда, милости просим. Тут-то игра и начнется. Интересно, кто же из них явится к нему. Кто-нибудь из вчерашних партнеров по карточному столу, сам Савари или кто-то из его людей? А может быть, мадемуазель Лагарт? Вот будет умора! Но пока никого не было. Так что смеяться было рано, а то и вовсе не придется.
Андрей поднялся с кровати, натянул на себя панталоны и сапоги. Решил, что этого пока будет достаточно. Спросил воды и полотенце. Симон принес то и другое. В глаза не смотрел, вопросов не задавал. Накинув на плечи халат, Андрей прилег на диван и, чтобы скоротать время, постарался заснуть. Голова продолжала болеть, а перед закрытыми глазами всплывали радужные круги. Он снова встал, достал пистолеты, проверил курки, положил оружие на стол.
Услышав характерный звук взводимых курков, в комнату влетел Симон.
Спокойно, — сказал ему Андрей. — Ждем гостей.
Он снова прилег на диван и заново начал продумывать на будущее свои действия. Больше всего сейчас ему хотелось как можно скорее убраться из Парижа куда-нибудь подальше. Вернуться в свой эскадрон и продолжить службу. Оказаться подальше от всей этой заварухи. Но тут же вспоминалось, что случившееся вчера уже необратимо. Прежнего уже не будет.
Андрей то забывался коротким сном, то просыпался вновь и вновь, то терзаясь сомнениями, то переживая будущее торжество. Иногда он вставал с дивана, ходил по комнате, снова проверял пистолеты, снова ложился и снова вставал. Время как будто остановилось. Правда, уже перевалило за полдень. Когда же что-нибудь случится! — думал он. Все, что угодно. Ночью застрелюсь, — решил он. И как-то успокоился. Даже заснул.
Проснулся он от стука в дверь:
— Барин! К вам важный господин, просит принять! — говорил по-русски Симон.
— Пусть подождет, сейчас оденусь, — ответил Андрей спросонок, озираясь в поисках сюртука.
Но важный господин не стал ждать. Он вошел в комнату и уставился на Андрея. Вид у него был не то чтобы неприглядный, правильнее сказать, отвратительный. Снизу до пояса он был одет нормально, но сквозь расстегнутый халат в свете свечей белела голая грудь. На голове красовалось полотенце, а когда он сдернул его, то нечесаные волосы растопырились во все стороны.