Мир со всеми его звуками – монотонным голосом полицейского, сиренами, шумом с набережной, сплетенными в тугой комок голосами людей – врывается Теодору в уши вместе с последней фразой молодого человека.
– Он жив? – выдыхает Атлас, и полицейский, вздрогнув, медленно кивает.
– Его доставили в больницу четыре часа назад.
Теодор ловит решительный взгляд Клеменс. Они срываются с места и бегут в единственный в городе госпиталь, что находится совсем рядом с домом Генри Карлайла.
– Он жив! – на бегу повторяет Клеменс. Оглянувшись всего раз, Теодор видит ее улыбку, но сам боится дарить ответную. Бен в больнице. Бен ввязался в драку. Бен! Который способен довести любого до самоубийства своей болтовней, но никогда не поднимет на кого-то руку!
В приемной их просят подождать. «Мистер Паттерсон в реанимации», – услужливо сообщает им медсестра у стойки регистрации, молоденькая девушка, ровесница Клеменс. Ее зовут Маргарет, и она просит Теодора не нервничать и дождаться врача. Теодор желает ей балорова огня в судный день.
Через двести сорок девять секунд – Атлас считает их, вымеряя длину коридора нервными широкими шагами, – к ним спускается врач, высокий мужчина лет пятидесяти, с подернутыми сединой висками. Клеменс вскакивает с узкой лавки и подбегает к нему вместе с Теодором.
– Открытый перелом правой ноги, трещина в ребре и сотрясение мозга, – сообщает мужчина. – Но в целом его жизнь вне опасности. Мистер Паттерсон – крепкий орешек.
Камень, груда камней срывается с души Теодора куда-то вниз, в желудок. Он выдыхает так тяжко, будто только что бежал марафон через всю страну, и с трудом опускается на негнущихся ногах прямо на холодный пол. Врач понимающе кивает и разговор продолжает уже с Клеменс. Теодор слушает их глухие голоса – он почти оглох от облегчения, все вокруг тонет в шуме его собственной крови, стучащей в ушах, – и почти ничего не понимает.
– Его вовремя к нам доставили. Вам следует поблагодарить своего друга, мистера… Честно говоря, я не запомнил его имени. Маргарет записала данные, спросите у стойки регистрации.
– Хорошо, конечно же. – Клеменс теребит рукав тонкой кофты с лиственным орнаментом на груди, и с пола, с того места, где Теодор устало прислоняется спиной к стене, ему видно, как блестят на щеках девушки уже подсыхающие дорожки слез.
– Мы прооперировали его, сейчас он под наркозом, но должен прийти в себя через час. Вы сможете повидать его, я думаю. – Доктор хмурится, оглядывает Клеменс с головы до ног. – Разумеется, если вы являетесь близким родственником. Вы же…