Это программа-максимум. А пока что Коллонтай говорит о том, что следует сделать немедленно: «Мы требуем, чтобы отобраны были припасы у торговцев и скупщиков. Мы требуем, чтобы сами рабочие организации распределяли продукты для продажи, чтобы цены на продукты установлены были без барышей… Мы, жены рабочих, будем помогать нашим мужьям добиваться большего заработка».
Придя к власти, Коллонтай и ее единомышленники взялись реализовывать эту программу. Отменили торговлю и ввели распределение. Последствия для народа оказались тяжкими. Все годы советской власти прошли в вечной нехватке продовольствия. И всё было дороже, чем у американцев, которые не прислушались к этим призывам, а зарплаты много ниже…
Один из американских послов был поражен ценами в советских магазинах: «Гражданам Соединенных Штатов с супермаркетами и дешевыми магазинами на каждом шагу трудно представить себе условия жизни в Москве, где полностью отсутствуют вещи повседневного обихода, которые мы воспринимаем как данность…
Немногие в Соединенных Штатах понимают, как тяжело приходится русскому человеку трудиться, чтобы заработать то немногое, что он получает, и какое давление на него оказывается, чтобы он увеличивал продолжительность и напряженность его труда. Советскому рабочему приходится работать почти пять часов, чтобы заработать на дюжину яиц, американскому рабочему — тридцать восемь минут. Ради пачки сигарет советский рабочий трудится два часа, американский — четыре минуты. На пару мужской обуви американец заработает за полчаса, советский за сто четыре часа…»
В Нью-Йорке Коллонтай встретилась с высланным из Европы видным российским социал-демократом Львом Давидовичем Троцким. Он не хотел ехать в США, его выслали за океан, потому что ни одна европейская страна в Первую мировую не соглашалась принять русского революционера. В Соединенных Штатах он пробыл всего два месяца. Постоянно публиковался в газете «Новый мир». Вместе с ним в газете работал Николай Иванович Бухарин, с которым они мало в чем соглашались.
В нью-йоркской библиотеке Троцкий изучал хозяйственную жизнь Соединенных Штатов. Цифры роста американского экспорта за время войны поразили его. Они были настоящим откровением. Эти цифры предопределили не только вмешательство Америки в войну, но и решающую роль Соединенных Штатов после войны.
На одном из митингов Троцкий говорил:
— Европа разоряется. Америка обогащается. И, глядя с завистью на Нью-Йорк, я, еще не переставший чувствовать себя европейцем, с тревогой спрашиваю себя: выдержит ли Европа? Не превратится ли она в кладбище? И не перенесется ли центр экономической и культурной тяжести мира сюда, в Америку?