Отложив в сторону допросные листы, подполковник с интересом приступил к изучению показаний свидетелей всего того, что произошло той ночью неделю назад. Свидетелей оказалось трое: мужик, у которого они забрали «форд», чтобы продолжить преследование, а так же…(здесь Днёв был очень удивлен и отметил про себя профессионализм своих коллег, которые смогли докопаться до такого)… показания парочки, на которую он наткнулся на берегу Москва-реки в кустах!
Водитель утверждал, что никаких видимых причин забирать у него транспортное средство у сотрудников МНБ не было. Судя по его словам, преследование вполне можно было продолжить и на «Волге», которая с легкостью, могла бы объехать «Форд» и выехать на улицу Косыгина не испытывая каких-либо затруднений. Это же в протоколе подтверждалось и другими свидетелями ситуации из числа водителей соседних машин.
Днёв усмехнулся про себя, вспомнив заблокированную «Волгу», зажатую с по бокам и сзади, а передом вообще воткнувшуюся в тот самый «Форд».
Отложив показания водителя, он с интересом приступил к изучению допроса парочки из кустов. Ребята, которым он, фактически, спас их молодые жизни, «отличились» по полной.
Первым шел протокол допроса парня, которого, как оказалось, звали Сергеем. Сергей утверждал, что да, он совершал прогулу со своей девушкой Леной по лесному массиву, не касаясь ее ни руками, не вступая с ней в какой-либо другой вид физического контакта (здесь подполковник снова горько усмехнулся). Внезапно, со стороны перелеска, расположенной ближе к проезжей части выскочил сначала один человек, который не обратив на них никакого внимания («а, может, просто не заметив») бросился к реке. Вслед за ним, менее чем через минуту с той же стороны появился второй, который оказался подполковником МНБ Борисом Владимировичем Днёвым. Это факт был установлен после предъявления молодой паре фотографии подполковника, по которой они тут же опознали человека, с которым столкнулись в тот вечер.
Днёв читал: «Поравнявшись с нами, человек выхватил пистолет, и направил его в нашу сторону. Первым делом он спросил у меня, кто я такой. Я ответил, что являюсь студентом Московского государственного университета имени товарища Сталина, что учусь на химическом факультете и являюсь членом молодежной партийной организации молнацкомов (Молодых национал-коммунистов), а также председателем факультетской ячейки молнацкомов. Так же я представил товарищу подполковнику свою девушку Лену. Но о ней он слушать ничего не стал. Вместо этого, он подошел ко мне в плотную и, наставив пистолет на голову, приказал раздеваться. Тоже самое он приказа сделать и Лене, которая и без того была шокирована ситуацией. Подчиняясь воле сотрудника государственной безопасности, мы сделали то, что он от нас потребовал. Оказавшись без одежды, мы, под угрозой смерти, сели на землю. Офицер сказал буквально следующее (эти слова я запомню на всю жизнь, уважаемы товарищи из органов государственной безопасности): «Если один из вас хоть словом обмолвится о том, что видел этой ночью в этом перелеске каких-то людей, то на следующий день оба окажетесь в лагерях». То есть, офицер строго-настрого запретил на говорить, что мы видели его, а так же того первого человека, который пробежал за минуту до него. В случае же, если мы кому рассказали бы об увиденном, он пообещал отправить нас обоих в исправительные лагеря за занятиями физиологической любовью в общественном месте. Именно по этой причине мы решили молчать и не являться (хотя, как молнацкомы, мы просто обязаны были сделать это в ту же ночь. И в этом наша главная вина перед партией, перед органами государственной безопасности и молнацкомом) в районное отделение милиции или МНБ, дабы сообщить обо всем произошедшем».