— Да сколько можно хрыч дряхлый?!! — снова донеслось из двери. — Хватит мясо на них переводить!!! Чем я на рынке торговать буду?!
— Непорочностью своей. Она тоже ничего не стоит и задаром отдана была. Хоть и сто лет назад, — хрипло и привычно ответил старик и в который раз добавил — Жрите твари!!!
— Ты мне всю жизнь этого угольщика вспоминаешь, гриб старый!!! Пошли домой уже!!! И мясо оставь!
— И вспоминать буду! А домой пойду, когда работу, за которую мне платят закончу! Какого черта ты за мной таскаешься?! Дома и сиди.
— Чтоб ты к той пряхе с Зерновой улицы завернул?!! Размечтался, пень! Мяса побольше оставь, говорю!
— Вот заметут тебя на рынке, когда узнают, откуда мясо, так мы оба на корм этим тварям пойдем!
— Не пойдем. Не найдут они большего придурка, чем ты, чтобы на такую работу согласился. Домой пошли, старый хрен! Я уже дверь открыла!
— Так закрой, пока не зашел никто!
— Кто?!! Кто, кроме нас с тобой здесь по ночам шляется?! Даже крейклинги сюда заходить избегают. Только мы каждую ночь, как два идиота, ходим!
— Идиот здесь один, — тяжело дыша, сказал старик, ставя на пол ведро и беря следующее, — тот, кто женился пятьдесят лет назад на идиотке.
— Что?!
— Жди, сказал!!! — злобно буркнул старик, потом поднял кулак и погрозил Хальдору на балке:
— Чтоб ты свалился, мелочь шутовская!
— Что?! — снова визгливо спросили из открытой двери.
— Чтоб ты сдохла, говорю!!!
Закончив кормежку, старик собрал ведра, воткнув их друг в друга и спустившись вниз к бассейну, из которого вылез Курти, долго и тщательно их мыл.
Курти дождался пока за стариком закроется дверь, перелез и внимательно изучил ее. Ничего особенного, деревянная, но крепкая. Сломать не получится. Но зачем ломать? Если старик здесь каждую ночь, а снаружи никого нет, то надо дождаться следующей ночи. Только бы на «конкурс» завтра не попасть.
Сзади него захлюпало. Курти обернулся.
Горгулья, распластавшись по площадке почти плашмя, жадно слизывала кровь с деревянного настила. Ведра старик вымыл, а вот место, где раскидывал мясо, не удосужился. На Курти горгулья не обращала никакого внимания, хоть и находилась от него всего в десяти футах.
Курти не знал, что ему делать. Беспомощно посмотрел на Хальдора, но того уже не было на балке. Горгулья, прижав уши, со всхлипом всасывала кровь.
Курти сделал шаг, чтобы обойти ее. Горгулья замерла и подняла голову. Измазанные кровью широкие ноздри раздувались, на губах пузырилась кровавая пена.
Курти застыл.
Горгулья наклонила голову и тщательно вылизывала щели между досками, куда затекла кровь. Когда Курти, боком протискивался мимо, утробно и угрожающе зарычала.