— Ох, сколько раз я это слышал, давно привык.
— Никто. Слышите? Никто не способен создавать летающих существ кроме Господа бога.
Йохан вернул лебедя обратно в пруд. Птица тут же поплыла вдоль берега, как и минуту назад.
Старик, глядя в глаза баннерету, вопросительно поднял указательный палец вверх, как бы уточняя о ком речь.
Тибо, по-прежнему не сводил с него глаз и коротко кивнул.
— С Ним у меня что-то вроде соглашения. Он не вмешивается в дела моих созданий, а я не вмешиваюсь в его дела.
— Это богохульство.
— Ага. Оно самое.
— Не понимаю, как это возможно?
— Вы про птицу или про богохульство? Впрочем, неважно. Вам и не надо понимать. Каждому свое.
— Не понимаю — вновь повторил Тибо.
— Вот видите, на вас лебедь такое впечатление произвел, а вы еще на НЕЁ хотели посмотреть.
— Как? Как можно добиться такого мастерства? — покачал головой баннерет. Его начало «отпускать».
— Вы недавно спрашивали меня о любви к своему делу. Вот именно благодаря этой любви и можно. — Йохан повернул голову в сторону окна Лотты. — Меня с детства привлекали механизмы. Даже самые простейшие. В трехлетнем возрасте — это мне матушка рассказывала, — мы были с ней на ярмарке в Бюрг-Схёре. Так, по ее словам, я как вкопанный, остановился около подъемного крана и наблюдал за его работой. За людьми, которые крутили барабан или лучше сказать, бегали внутри колеса. Я сам этого и не помню. Матушка рассказывала. Зато помню, как став чуть старше, бегал к кузнецу на другой конец деревни и все рассматривал, что он делает. Потом стал ему помогать, сыновей у него не было. Погибли на войне. А потом там же, рядом с кузницей, благодаря этой самой войне, поставили мастерскую осадных машин. Я иногда ночевать домой не приходил, так мне все это было интересно. — Неожиданно для себя Йохан разговорился. Этот баннерет не такой уж и дурак. Способен и выслушать и возможно, понять.
Тибо действительно внимательно слушал, затем понимающе кивнул:
— Здорово. А я в детстве больше всего любил на утюг плевать.
— Что? — растерянно переспросил Йохан.
— На утюг плевать. У нас в доме прислуга все время что-то гладила внизу. Постельное белье, одежду, еще что-то. Мне нравилось, когда раскаленный утюг из печи вытащат, подбежать и плюнуть. Капли, так смешно разлетались. С шипением!
Йохан несколько мгновений молча изучал Тибо, потом повернулся и направился к дому.
— Мы сильно задержались, а у меня сегодня важный день.
— Да! И вот еще по этому поводу. Скоро начнется сезон, — Тибо шел за ним, — и мне бы хотелось попасть на открытие.
— И что вам помешает? — Йохан впустил баннерета в дом, — вы же сын сенешаля, мне казалось, у вас не должно быть проблем с посещением Цирка. И почему только открытие? Кто может помешать вам, смотреть шоу в течение всего сезона?