Писарь Хэнк любил свою работу. Он был младшим сыном в семье сапожника Игнааса, человека практичного и делового. Боялся отца, так как обувную науку тот вбивал в него кулаками. За малейшую провинность или неумение в освоении ремесла Игнаас бил так, что уже к девяти годам своей жизни подмастерье Хэнк начал глохнуть. Отца это не остановило. Он справедливо полагал, что слух в их деле не главное, а вот заставить лентяя трудится, намного важнее. К тому времени, когда старый сапожник осознал, что его младший сын совершенно не способен к великому умению шитья башмаков, Хэнк полностью оглох на правое ухо, а левым слышал вполсилы. И все на что был способен, это расслышать, как отец с проклятиями посылает его за бочонком в винную лавку.
Игнаас понял, что в отличие от двух старших сыновей, младший вырос неучем и обузой и подумывал продать его вербовщикам в армию. Хорошего солдата из него бы не получилось, тощий, слабый и нерадивый. Но как обслуга при ландскнехтах вполне может быть. Чистить оружие, рыть могилы и убирать за лошадьми он бы сумел. А если и нет, то невелика печаль. Главное сбыть бестолкового неуча с рук.
Так Хэнк и одел бы широкую перевязь на плечо, если бы Игнаас не заметил однажды, что его непутевый малолеток стоит возле лавок и медленно шевелит губами глядя на надписи на вывесках.
В ученики писаря его взяли неохотно. Сначала вообще не хотели. По меркам бумагомарателей, как называл их про себя Игнаас, его сынок считался уже старым и к обучению не годным. Старый сапожник чуть было не махнул рукой на эту затею, но тут его спросили, кто научил Хэнка читать надписи на вывесках? Когда узнали, что никто не учил, а парень освоил буквы сам, заинтересовались. У младшего сына сапожника легко получалось складывать из букв слова. Писать научился в короткий срок, будто умел всегда и лишь вспомнил подзабытые навыки.
Всего через три года Хэнк уже работал помощником писаря в речном порту, оформляя бумаги таможенных пошлин. Через два, помогал вести документацию городского гарнизона Эсселдейка. Получал пусть мизерный, но все же процент со сделок с маркитанской службы и убедился, что нет более прибыльной деятельности, чем интендантская.
К семнадцати годам Хэнк получил постоянное место писаря в мэрии Эсселдейка, что было немыслимо по цеховым меркам. Общаться с ним было нелегко, так как приходилось все дважды повторять. Первый раз с раздражением, второй, кричать в голос. Но общались с ним мало, работ с диктовкой он не вел, с бухгалтерией работал сам, а нужные бумаги ему приносили. Хэнк жил в счастливом для себя тихом мире, а с остальным общался в основном с помощью текстов. Им были довольны — парень оказался сообразительный, да еще и с красивым почерком. Считал точно и не ленился.