. В 2014 году он отмечал: «Нет оснований ни для оптимизма, ни для пессимизма. Все остается в пределах возможного, но все остается неопределенным. Мы должны переосмыслить наши старые стратегии, мы должны переосмыслить наш старый анализ. Они были слишком отмечены господствующей идеологией капиталистического мира-экономики». Взгляд его в будущее не был уверенным: «Новая эпоха, в которую мы вступаем, может оказаться не менее обманчивой. Мы плывем в морях, еще не нанесенных на карту. Мы гораздо больше знаем об ошибках прошлого, чем об опасностях ближайшего будущего»
>[85].
Передовая западная мысль могла и далее не знать о картах кризиса и маршрутах выхода из него, составлявшихся вне ее видения. В Северной Америке и Западной Европе привыкли замечать в постсоветском мире лишь новую периферию, от ученых которой можно ожидать не более чем повторения общеизвестных положений или откровенных либеральных глупостей. Между тем разразившийся в 2008 г. экономический кризис был не только отражением проблем стран финансового центра (прежде всего США), но в случае России и Китая также кризисом неолиберального курса и реставрационной политики прежнего типа. Конец глобализации должен был привести к трансформации местной политики, что в теории могло произойти в результате народного движения, но могло случиться и сверху. Об этом автор писал в 2014 г. в статье «Сила капитала и слабость олигархии»>[86]. Силу проявила и бюрократия.
Приверженцы неолиберализма верили в неизбежность продолжения глобализации. Какова бы ни была реальная практика, декларировалось как нечто единственно возможное следующее: всемирный процесс интеграции национальных хозяйств и политических структур при одновременном ослаблении государства. На деле же возрождение государства и только оно могло вывести страны из нового большого кризиса, неизбежного в силу логики развития капитализма. Иное дело, что в 2007 г. это мало кому казалось возможным. Сам кризис мало кому виделся вероятным. Это не мешало ему подготовлять, а после, вызвав великий шок, разразиться.
С этим эпоха глобализация завершилась.
Краткое обобщение. Большой кризис 1973—1982 гг. положил конец иллюзиям относительно устойчивости регулируемого (по кейнсианским канонам) капитализма и способности контрциклической политики брать верх над сбоями роста; кризис 1970-х гг. — как и прежние большие кризисы — не был сбоем, а обеспечивал новый поворот развития; кризис оказался затяжным, имел несколько волн и привел к выносу производства из старых индустриальных стран в постколониальные и иные зоны мировой периферии (включая бывшие социалистические государства); центр сохранил роль финансового и потребительского ядра мира, но в условиях финансовой глобализации и неолиберальной торговли его рабочий класс начал деградировать, а базой роста потребления оказался кредит.