Так, 2013—2016 гг. стали временем начала разворота капитализма: на смену прежним формам отношений идет новая — неомеркантилизм. Протекционизм реабилитирован как понятие и широко возвращается в практику. Противоречия между центрами накопления обрекают капитал принимать ту или иную родину, в новых центрах капитализма государство при этом стремится консолидировать общество, в старых — расщепить его еще более, чтобы ослабить его сопротивление. В обоих случаях рабочий класс стремится к улучшению материального положения и открытию новых перспектив. Однако на момент приближения финальной стадии большого кризиса, продолжавшегося до того уже около десяти лет, в случае новых центров это породило патриотическую консолидацию с неосознанно левыми требованиями, тогда как в случае старых центров — волны оппозиционного нового социал-демократического движения. К 2020 году они нигде в старых центрах капитализма не сумели привести к власти новых управленцев. Патриотическая консолидация (в России вызванная событиями на Украине) также сходу не привела к воссозданию развитого социального государства, хотя и повлияла на власти. Но ее метания были еще в 2018—2019 гг. так сильны, что неолиберальные чиновники и бизнес отнюдь не считали себя проигравшими и продавливали свои реформы.
В Китае новая реальность побудила к созданию пенсионной системы, в России — к появлению материнского капитала, программы дающей семьям значительные субсидии на покупку жилья. Значение имели и президентские выборы 2017 г. Они показали смещение общественной повестки дня влево и невозможность смещения ее вправо сверху, на что рассчитывали либералы.
Власти некоторых новых центров капитализма увидели возможность опереться на общество в реализации своей стратегии. Оно, в свой черед, показало собственный буржуазный консерватизм, потребительскую неудовлетворенность, но также и возможность по мере развития экономики дозреть до более развитого политического сознания и поставить вопрос о реальной республиканской форме правления, изменении распределения и национализации части производств. На позднем же этапе мирового кризиса оно готово принять выгодные ему буржуазно-патриотические изменения сверху. Вопрос лишь в том, что «верхи» не вполне сознают: отказ от удовлетворения запросов рабочего класса несет большую опасность, чем все усилия внешних противников. Поставленные кризисом задачи не были решены в 2016—2018 гг. Требовалась третья волна мирового кризиса, чтобы окончательно внести изменения в повестку дня правительств и народов. Эта новая волна кризиса является логичной для большого кризиса, чья работа еще до конца не выполнена, а только отсрочена.