Самолет разбегается, отрывается от бетонной дорожки и взмывает в небо. Над головами гаснет табличка «Пристегните ремни». Сейчас приветливая стюардесса предложит нам что-нибудь выпить, и мы непременно выпьем. За окончание наших мытарств. Ярошенко улыбается с прищуром и топорщит боцманские усы. Это значит, хочет меня удивить чем-то неожиданным.
– Давай выпьем за наш новый проект!
– Какой еще проект?!
– Мне тут пришла в голову одна мысль…
– Виктор Николаевич, я тебя умоляю! Давай хотя бы месяц поживем без великих целей!
Возле наших кресел останавливается пилот, судя по нашивкам на рукавах кителя – командир корабля:
– Простите, вы ведь в Америке были вместе с Борисом Николаевичем?
Виктор бросает на меня многозначительный взгляд: молва о наших подвигах добралась до Родины раньше нас! Но мне отчего-то не по себе:
– Да. А что именно вас интересует?
– Скажите, так пил он все-таки в Америке или не пил?
Мы с Ярошенко, не сговариваясь, возмущенно реагируем на такую постановку вопроса, причем делаем это почти рефлекторно и, можно сказать, в один голос:
– Да вы что?! С чего вы взяли?!
Наш напор смущает пилота, и тот произносит извиняющимся тоном:
– Я вот тоже думаю, что такого не могло быть. Но «Правда» об этом на днях большую статью опубликовала.
Виктор смеется, но смех у него какой-то наигранный: не то читаете, дорогой товарищ!
– Вы следите за «Комсомолкой». Павел, – и он кивает на меня, – в ней скоро обо всем расскажет.
Пилот уходит к себе в кабину, обнадеженный нашими уверениями: наврала «Правда», не пил Борис Николаевич! Зато у нас настроение испорчено на весь полет. Жизнеутверждающего оптимизма уже нет и в помине.
– Что делать-то будем?
Виктор смотрит на меня с удивлением:
– Как что? Будем бороться за Ельцина! Я выступлю перед избирателями, ты напишешь большую статью в «Комсомолку»…
– И о чем же я напишу?
– Про то, как ездили в Америку.
– Написать все, как оно было на самом деле, ничего не замалчивая? И про вечеринку у Боба Шварца, и про ужин с Рокфеллером, и про Балтимор с Майами?
– Ты же понимаешь, что это подло, что это предательство?! В этой поездке мы с тобой не были сторонними наблюдателями. Мы – члены команды. Значит, соучастники и удач, и проколов. Поэтому ни у тебя, ни у меня нет права на критику и разоблачения.
…Такой встречи у нас с ней еще не случалось – увидев меня на пороге, мать, вместо радостного приветствия, горестно всплеснула руками: «Что ты натворил со своим Ельциным?! Тебя же теперь с работы выгонят!». А спустя час или два раздался звонок из редакции, и секретарь Главного сообщила, что завтра поутру меня ждут на редколлегии с объяснениями.