Итак, Йокахайнен был прав – за ними следили. С самого начала. Но внутри гор – уже нет. Должно быть, на владения Карху магическая слежка не распространялась. Туны не знают, что Карху в горах не было. На знают они и что люди освободили Асгерд. А главное, Ильма сказала – «двое!». Значит, кто-то один скрылся – скорее всего, именно Асгерд. Но как жалко Йо! Он ведь мог не ввязываться с битву с Лоухи! Неужели он не понимал, что найдет в ней только гибель? «Он и хотел погибнуть быстро, без мучений, – подумал Ильмо. – Недаром он так боялся идти в Похъёлу, все повторял, что туны не прощают предательства…»
Ильма неправильно истолковала его молчание.
– Не хочешь – не отвечай. Только ведь мать тебя все равно спросит. И уж ей ты выложишь всё, она церемониться не станет!
Неожиданно она переменила тон – заговорила сухо и по-деловому:
– Мать не будет держать тебя здесь долго. Только до тех пор, пока не подготовится к жертвоприношению.
– К жертвоприношению?!
– А ты как думал? Нам надо провести обряд на крови – воззвать к милости Калмы и попробовать вернуться в Луотолу. Это наша последняя надежда. Не говоря уж о том, что мать с наслаждением выпила бы твою кровь и без всяких обрядов. Ритуал жертвоприношения довольно сложен, в нем участвует весь клан, так что у тебя есть еще день-два на размышления. За это время ты должен что-то придумать.
– Но что?
– Ты только при мне такой тупой? Сумел же ты каким-то образом договориться с Хиттавайненом и Карху? Уж постарайся найти такие слова, чтобы мать отменила это жертвоприношение или хотя бы отложила его! Ведь на что-то ты рассчитывал, когда лез прямо косатке в пасть!
Ильмо тяжело вздохнул. Как его раздражала эта привычка Ильмы изъясняться загадками! Как тогда, во сне, в ущелье Карху: «Как разрушить сонные чары? Да это так просто, что я даже и говорить не буду, как, – догадайся сам!»
– Тебе-то это всё зачем? – устало спросил он. – Почему ты все время меня опекаешь? Почему советуешь, что делать и как поступать?
– Ты меня каждый раз об этом спрашиваешь. Не надоело?
– А ты каждый раз не даешь ответа.
Ильма закатила глаза и села на корточки у стенки, нахохлившись и распушив крылья: ком из черных перьев, а сверху голова в сверкающей диадеме. Только теперь Ильмо заметил, что похъёльская царевна бледнее, чем обычно. Либо она была нездорова, либо чем-то расстроена.
– Изволь, – заговорила она. – Думаю, нам с тобой теперь можно играть в открытую. Я считаю, что сампо – это зло. С самого начала так считала. Мать говорит, что это великий дар Калмы, а я скажу – оно губит род Ловьятар. Если и дальше так пойдет, к весне наш род будет уничтожен и рассеян. Но это только начало. Понемногу сампо погубит весь мир. Я это вижу совершенно ясно. И не понимаю, почему этого не видят другие. Ладно моя мать – сампо овладело ее умом и сердцем, одурманило ее, поманив призраком всемогущества. Но Калма! Удивительно, но она ведет себя точно так же, как будто сампо сбило с толку и ее…