Странно, обычно я так не реагировал на все это. С каких это пор я обращаю внимание на забитость своего кармана? А ведь Вадим был прав, когда-нибудь эта работа меня сломает окончательно.
Стоп! Стоп! Стоп! Пора думать о деле, а не об этом. Просто в следующий раз все нужно лучше продумывать».
Марк Игнатьев достал диктофон и положил его на стол, предварительно включив запись уже в своем кармане, а то мало ли что можно ожидать от этого веселого и ничем не озадаченного человека Анатолия Евсеева, который не известно кем вообще является здесь.
— Не возражаете? — спросил детектив. Придерживая своими пальцами диктофон, который уже лежал на столе.
— Я не хочу, чтобы это попало в руки журналистов, поэтому лучше уберите, — Евсеев на этот раз ответил угрожающим тоном, четко произнося каждую согласную букву в каждом слове. Его лицо нахмурилось, брови опустились так, что его лоб стал похож на лоб собаки породы шарпей, хотя это немного преувеличено.
Странно, но сначала он был даже очень положительно настроен на разговор, но сейчас казалось, что Анатолий просто выгонит из кабинета детектива. А детективу Игнатьеву было уже все равно, потому что хоть он и убрал диктофон обратно в карман, но он остался все равно включенным.
Он не мог сейчас записывать все в свой планшет, как он обычно делает, потому что он изучал мимику людей, или как распознать лжеца? Поэтому детектив хотел на него смотреть чистым взглядом и в то же время разговаривать с ним, изучить его, а не записывать, уткнувшись глазами в свой блокнот.
Кому-то это показалось бы весьма скучным, например, его сводному брату-следователю Вадиму Игнатьеву, но Марку очень нравилось читать разные книги по психологии. В детстве он мечтал стать психиатром, но не удалось. Судьба занесла его немного в другое место. Детектив Игнатьев начал:
— Где вы были на момент смерти вашего сына? — задал вопрос Марк и посмотрел на Анатолия, пытаясь разгадать его. Он не поддерживал свои плечи расправленными, а голову не держал прямо и ровно, это пока были малейшие проявления неуверенности в себе, но, к сожалению, не лжи, которую Марк очень желал заметить, чтобы потешить свою самоуверенность в знаниях этой науки. А может быть, Анатолий был в курсе всех этих приемов и уловок?
— Здесь, я был на работе — здесь, — Анатолий, повторяя одно и то же слово «здесь», начинал как-то давить на Марка, как ему показалось самому.
— Это может кто-то подтвердить? — никакие угрозы никогда бы не запугали детектива, он был непреклонен в своих вопросах.
— Да, например, мой секретарь, сейчас она правда уже ушла. Да и не только она видела меня здесь, кто угодно может это подтвердить. Я не такой уж и незаметный, хотя почти и не выхожу отсюда, — ответил Анатолий, его уголки рта приподнялись. — В основном люди, наоборот, заходят ко мне.