— И следует послушать ещё. Видимо, ты плохо понимаешь сказанное.
Это был старший сын семейства, брат Гарольда. Разница в несколько лет сказывалась, он уже повзрослел и обрёл устоявшиеся взгляды.
— А вдруг это всё неправда? — Не унимался младший. Ему только исполнилось пятнадцать, и юношеский взгляд на вещи не давал спокойно принять то, что следовало. Он задавал вопросы, на которые не было ответов. Требовал доказательств существования богини, её силы. Он понемногу превращался в скептика.
— Наша семья служит богине много сотен лет. Есть и другие, они разбросаны по всему земному шару, но даже это неважно. Богине нужны верные помощники, чтобы она могла вернуться.
Мать всегда хорошо владела словом, и её авторитет был непререкаем. Это она всегда принимала окончательное решение по любым значимым семейным вопросам.
— А что мы имеем в награду? — Возразил ей Гарольд.
Она помолчала несколько секунд, внимательно глядя на сына. Глаза горят, он возбуждён и вряд ли сможет адекватно воспринять сказанное. Но стоило попытаться.
— О награде следует судить, когда сделано то, за что она полагается. А мы пока лишь поддерживаем веру в неё, не больше. Скоро наступит подходящее время, когда богиня вернётся, и тогда мы все будем вознаграждены. Её благодарность окажется великой, гораздо больше, чем мы можем представить.
Гарольд шумно выдохнул носом, губы его скривились.
— Ждать! Кому нужно ждать? Где доказательства, что всё должно измениться, когда придёт то время?
Отец склонился чуть ближе к столу, его голос звучал успокаивающе.
— Наши предки верили, что такое случится. Они давным-давно рассчитали приход богини, и теперь нужно лишь дождаться.
Он говорил о давно утерянном приборе, который всего лишь сотню лет назад нашли археологи. Древнее астрономическое устройство, сложный механизм со множеством подвижных деталей.
— О да, я слышал об этой находке. Он предсказывает все большие полнолуния и обороты планет, но лишь в теории. Я читал в газетах. Никто до сих пор не смог расшифровать все надписи на нём…
— Но послушай! — Прервала его мать, — Разве ты не чувствуешь благодати? Ведь на тебе лежит отметка. След её касания. То, что происходит с тобой в ночь взросления луны.
Гарольд резко отодвинул от себя тарелку, облокотился о столешницу и наклонился вперёд. Пристально уставился в глаза матери.
— Ты говоришь о моём даре? Или, вернее, о проклятии? Никто из вас даже не представляет, как я мучаюсь, когда развивается этот приступ. Всё тело сводит, я даже не могу внятно соображать. В памяти остаются только обрывки реальности, а после приступа тело болит ещё несколько дней.