Жизнь скифов проходила в бесконечных войнах и тяжёлом труде. Но Анахарсис верил, что Боги дали жизнь человеку не только для этого. Не случайно же Боги создали человека, во многом, подобным себе. Да, человек никогда не сравняется с Богами, но он должен совершенствовать свой ум и душу, только тогда он будет угоден Небу, а возможно и сможет понять великий замысел Богов. Зачем человек? За что ему дарована жизнь? Анахарсис был уверен: человек не должен уподобляться зверям. С детских лет он отличался от сверстников.
— Убей врага! — чуть ли не в колыбели говорили мальчикам — скифам.
И они, едва научившись ходить, воинственно размахивали деревянными мечами. Но Анахарсис рос странным ребёнком. Он, конечно, как и другие дети, учился владеть оружием, но в учебных поединках Анахарсис никогда не мог ударить противника, и все синяки и ушибы доставались ему. А вот в джигитовке и скачках он не уступал лучшим наездникам. Как-то мать спросила его:
— Если тебя бьют, почему ты не отвечаешь тем же?
Отрок Анахарсис, удивлённо посмотрев на неё, ответил:
— Ему же будет больно, мама!
И тогда мать прижала сына к себе и заплакала:
— У тебя слишком доброе сердце. Ты никогда не будешь царём.
А он и не хотел царствовать, и, став старше, когда пришло его время, садиться на трон, не колеблясь, уступил власть своему младшему брату Кадуиду. Его уже тогда звала дорога. В детстве мать гречанка часто рассказывала ему о своей прекрасной родине. Ещё не видя Эллады, он навсегда полюбил её. Греция представлялась ему идеальной страной, где Боги и люди живут в согласии и гармонии. Однажды, юношей, ему удалось побывать в Ольвии, греческой колонии на берегу Понта Эвксинского. Очарованный городом, он бродил по невиданным ранее мощёным дорогам, с трепетом входил в греческие храмы, удивлялся баням и чистым светлым домам. Рассказы матери, ожили наяву и приобрели материальность. «Вот оно — идеальное государство!» — пело его сердце. Недостатков он не замечал. Слишком очевидным был контраст между его родиной и Элладой. С восхищением он смотрел на точёные тела атлетов, с интересом вслушивался в мелодичные песни женщин. При желании он мог прикоснуться к чудесам, которые его окружали. Ведь они были, совсем рядом — скульптуры и амфоры, тонкие ткани одежд и маленькие геммы, с изображением богов и людей, сделанные из стекла и камня, изящные фонтаны, освежающие площади Ольвии…
Задумавшись, Анахарсис не услышал, как над его головой просвистел аркан, брошенный чьей-то умелой рукой. Кожаная петля крепко обхватила шею. Мир покачнулся перед его глазами и исчез, словно лопнул, как пузырь огромной бескостной рыбы — АНТАКАИ. Наступило ничто.