— Как вы, говорите, звали этого человека? — спросил Антыхин у директора музея.
— Это, конечно, не точно, но мы предполагаем, что древний мастер изобразил скифского философа Анахарсиса. А рядом с фигурой я положил греческую гемму. Помните, я говорил, что она лежала внутри чаши, когда нам её подарили. Возможно, между геммой и чашей существовала какая-то связь.
— Можно мне посмотреть ближе? — спросила Лена.
— Да, конечно, — заискивающе улыбнулся Фейгин — Ведь вы мои почётные гости.
Он вынул из кармана лупу и подал Лене.
— Вот, пожалуйста. Она намного увеличивает изображение.
Лена внимательно посмотрела на фигуру скифа, а потом на гемму.
— Вы только не смейтесь. Может быть, я фантазирую, но мне кажется, что они любили друг друга.
— Гипотеза принимается, — с готовностью кивнул головой Фейгин. — Тем более что оба экспоната датированы одним временем.
— Заинтересовавшись, Антыхин обнял Лену и через её плечо заглянул в лупу.
— Знаешь, Лена, а ты похожа на эту греческую девушку.
— Вы даже тёзки, — подсказал Фейгин. — На обратной стороне геммы выгравировано имя — Елена.
Внезапно солнечный лучик из окна упал на золотую фигуру скифа и, отразившись, преломился в тёмно-зелёном стекле геммы.
«Вот мы и встретились», — как будто кто-то прошептал рядом.
— Что? — одновременно спросили Антыхин и Лена.
— Ты слышал? — шепнула она.
— Кажется, слышал, — так же шёпотом ответил он.
— Что? Сквозняк? — не понял директор. — Я сейчас прикрою форточку.
Они остались вдвоём.
— Хорошо, что мы встретились, — сказала Лена и прижалась к сильному плечу Антыхина.