А начинать надо с малого. Идешь, например, на танцы – ладно, пляши, не запрещено, но воздерживайся от удовольствия, не смей радости от этого испытать, танцуй не с желанием, а с понуждением.
Зовут пирог богоспасаемый вкусить – не отказывайся, кушай с усердием и неленостно, но без наслаждения и вкуса, во всем показывая муку и безразличие. Особо усердные даже умеют кислые зраки на лице являть, когда соблазн удовольствия особенно опасно нависает. Кислозракость лика – первый признак преуспеяния и вернейший путь к беспробудному спасению.
Путь этот все отцы восхваляют. Кроме аввы Аргамедонта. Он один сей добродетели не приемлет, зраки благообразные посторылостью называет и все ворчит:
– Вот поэтому инопланетяне с нами и не общаются!
Все началось, когда авва Еглон спрятал у себя двух бабаев от расправы. Страсти поутихли, а тут первый снег, заморозки – не выгонять же их на улицу! Да сколько там бабай съест! В основном на молоко налегают и обожают блины.
Из-за блинов чуть не погорели. На Масленицу налопались, молоком очи залили и давай языческие песни орать. А утром только покаянное бормотание:
– Ой, чё было!
Так сокрушались, что от стыда решили уйти. В дверях стоят – лапти рваные, один в бабкин платок увязался, второй в шапке дырявой – сердце кровью обливается! Авва давай их обнимать:
– Ну, зачем это? Оставайтесь! Всем молока хватит.
И хватило бы, если бы не мумия. Вернее, полмумии. Вызвали дом освящать от нечисти, а все колдовство от старой мумии шло, которую хозяин на Айвазовского выменял. Она внутри добрая, просто тосковала по второй половине, которую еще в прошлую эру оторвали. Не бросать же ее! Тем более что она тут у нас никого и не знает, родственников попробуй найди, а бабаи с ней быстро сошлись и даже тулуп подарили. Правда, от фантомных болей в полнолуние стонала. Ну, так и у меня на полную луну давление скачет!
Сложнее было с привидениями. Как ни позовут дом святить, непременно бесхозный дух проявится. Изгнать можно, чему в семинариях и учат! Но жалко. На мороз, да еще и страдальца – рука не подымается! Поэтому авва вздыхал сокрушенно и отводил к себе.
– Понимаете, батюшка, он всех больных перепугал! А у нас тут есть и тяжелые.
– Вредный?
– Да не сказать чтобы очень, а так, садится на койку и все плачет, причитает. Конечно, жалко, но и страшно – ведь у него ног нет. Привидение без ног!
Пришлось всю больницу освящать, чтобы дух безногого солдата из госпиталя выкурить. А он там с Первой мировой, и близких не осталось. Пришлось к себе звать.
– Как же я пойду? У меня ног нет! Это ведь ужас! Мои но-о-оги! Но-о-оженьки!