Да только все вышло не так.
* * *
Генри оторвался от прицела. Незыблемое спокойствие, ясность и убежденность, всегда сопутствовавшие его работе, внезапно улетучились. Идеально уравновешенная вселенная дала сбой. Единственный момент истины не наступил. Покоя как не бывало. Остался обыкновенный стрелок с карабином, лежащий в грязи на брюхе под равнодушным небом где-то на северо-востоке Европы.
Он промазал.
Объяснить, почему он был в этом уверен, Генри не мог, но не сомневался в промахе.
* * *
Монро, разумеется, не мог прочитать мысли Генри. В вагоне поднялся переполох. Мать девочки кричала, прижимая дочь к себе, рукой закрывая ей глаза, хотя ребенок не мог ничего видеть – даже отверстие в окне рядом с Дормовым. Сам Дормов сидел, наклонив голову под неестественным углом, из огнестрельной раны в горле на рубашку стекала кровь.
Его охранники застыли на местах, словно выстрел превратил их в каменные изваяния, включая того, что был особенно говорлив. Они не вышли из ступора, даже когда поезд покинул туннель. Охране здорово достанется от начальства. Им поручили большое дело, а они мелко обделались.
Се ля ви, как говорят французы. Злодей заслужил свою участь. Дормов больше не расколется, не выдаст результаты исследований, на которые США тратили деньги тридцать пять лет. Все, что русский ученый знал о химическом и биологическом оружии, умерло вместе с ним. Катастрофа не состоится, все будет так, как и должно быть. Мир – в порядке.
– Пэ-пэ-цэ мерзавцу, – радостно воскликнул Монро.
* * *
Генри вынул крохотный наушник, не ответив. Обычно, ответная реакция Монро играла роль вишенки на торте, но сегодня снайперу было не до сладкого. Он на автопилоте разобрал карабин, не испытывая обычного удовлетворения от уничтожения террориста – и не просто террориста, а биотеррориста – и очередного спасения мира. Что-то пошло не так, поэтому говорить с Монро пока не о чем.
Генри множество раз путешествовал по миру, сначала в составе морской пехоты, потом по заданию нынешних хозяев, однако в отличие от других бывалых путешественников он не придерживался мнения, что одно место похоже на все остальные. Тем, кто так говорил, просто не хватало наблюдательности. Любое место, где он бывал, имело характерный облик и черты, отличавшие его от других, за одним исключением – заброшенных зданий.
Если бы кто-то завязал ему глаза, привел в заброшенное здание в любой точке мира, приставил к голове пистолет и предложил угадать, не выглядывая в (разбитое) окно, где он находится, он бы не выжил. Во всех заброшенных зданиях пол был усыпан одним и тем же хламом – обломками лестниц и перил, битым стеклом и мусором, оставшимся от множества тинейджерских попоек или ночевок людей, задержавшихся в пути из ниоткуда в никуда. Заброшенное здание, в котором он находился сию минуту, не составляло исключения.