Перед постелью молодая докторша с черными волосами и доктор постарше разговаривали между собой. Странное дело: оба одетые.
– Кто распорядился реанимировать его? – спрашивал врач, в гневе потрясая листком.
Это талисман, сказал себе Дженко.
– Бригада «скорой помощи» не могла об этом знать, а у нас не было времени рыться у него в карманах, – оправдывалась докторша. – Как нам было понять, что у него терминальная стадия?
Его ужасно бесило, что эти двое говорили о нем, будто его и не было рядом.
– Ресурсы отделения ограничены, а ты их расходуешь на больного, который хорошо, если доживет до утра.
Может, и мне не хотелось, чтобы меня возвращали к жизни, – ты об этом подумал, козел? Сдох бы я вовремя – и не увидел твоей поганой рожи. Но все-таки было неприятно, что его смерть больше никого не волнует. Хотя, в сущности, он пожинал плоды одинокой жизни. Не завел семью, никогда не думал о том, чтобы иметь детей. Даже заранее отмел эту перспективу. Проект «жениться и оставить потомство» никогда даже не рассматривался.
Старый Банни передал свое наследие новому Банни, подумал он. Память о монстре, нашедшем последний приют в «гавани», кто-то будет хранить. А у нового Банни есть жена и две белокурые дочки. Но как, черт возьми, его зовут?
Форман, вспомнил он. Питер Форман, дантист!
Но радость открытия почти сразу померкла, ведь не существовало способа сообщить об этом миру.
Снимите с меня кислородную маску, я должен кое-что сказать!
– Ты возродила к жизни овощ, – вынес приговор пожилой врач.
Я не овощ, мудило. Сними с меня хренову маску, и я это докажу.
– Простите, доктор, – покаялась хорошенькая врачиха. – Такое больше не повторится.
Пожилой хмуро взглянул на нее. Потом вернул талисман и отправился восвояси.
Докторша покачала головой, хотела уже сложить листок, но вдруг снова в него вгляделась. Она не читает медицинское заключение, заметил Дженко. Она рассматривает рисунок с обратной стороны.
Портрет Банни, набросок, сделанный браконьером, который первым пришел на помощь Саманте Андретти.
Тут что-то произошло. Он услышал чей-то тихий голос. Линда – его Линда – говорила с ним. Передай наследие. Не так-то это легко. Бруно собрал все силы. В отличие от рассудка тело его почти уже умерло. Но он должен это сделать. Разглядел свою правую руку, пальцы, охватившие бумагу, скатанную в комок. Передай наследие, ласково повторила Линда. Начал с указательного пальца, слегка пошевелил им. Только не уходи, мысленно умолял он докторшу. Побудь здесь еще немного. Теперь большой палец – колоссальное усилие, все равно что сдвинуть тяжеленную глыбу.