Исхоженные за столько лет привычные коридоры замка приветливо открывали свои объятия и тайны зельевару. Спустя всего лишь каких-то несколько минут он застал их. Голубков. Хотя, если быть дотошным и дословным, каким предпочитал быть этот мрачный мужчина, так он подумал только в первое мгновение, потому что уже во второе он заподозрил неладное, а в третье из палочки сорвалось смехотворное детское заклятие, впрочем, подобного для жалкого профессора Защиты от Темных Искусств было достаточно.
Его имя, произнесенное с таким облегчением и радостью, не могло не вызвать ликование в душе профессора Снейпа. А какое удовольствие и удовлетворение брюнет получил заткнув рот сопернику? Словами не описать! Впрочем, умерив свой пыл мужчина сосредоточил всё свое внимание на Гермионе, тихо и строго спросив:
— И как это понимать?
Неразборчивое ответное бормотание Северуса ничуть не впечатлило. Медленно подходя к любимой, он продолжал сыпать вопросами, попутно выплескивая всё, что накипело и тревожило его. Ответ, как и слезы Гермионы обескуражили, потому что были зеркальным отражением его собственного мнения. Профессора зельеварения накрыла радость, полностью поглощая любые страхи. Правда, демонстрировать свои эмоции Северус не спешил, несмотря на охватившую его уверенность. Впрочем, настоящие чувства все равно пробивались наружу в выражении глаз, когда он осторожно приподнимал головку Гермионы.
К сожалению, некую идиллию разрушил этот проклятый Ловкуст, хотя злость Снейп тут же спустил. И вновь, ни с чем не сравнимое удовольствие получил зельевар, прогоняя мнимого «соперника» прочь. Предупреждение вырвалось из его тонких уст само, но оно было правильным, и по сему сам Снейп не жалел о нем. Вот только долго торжествовать времени не было, и на мгновение судорожно вздохнув, Северус решился. Но если быть точнее, решился он еще три месяца назад, когда купил прелестное колечко для своей избранницы. Только кто же знал, что все обернется подобным сыр-бором?
Предложение руки и сердца Северус произносил с затаённым страхом, незаметно даже для себя задержав дыхание. Но он не сумел долго молчать, пока Гермиона пыталась выдавить из себя ответ, судорожно осмысливая ситуацию. Мягкий баритон Снейпа спокойно и уверенно разрезал тишину, каждым словом заставляя сердечко радостно замирать и сладко ёкать. Конечно, у Северуса были некоторые опасения из-за собственных, не сильно обдуманных, слов. Гриффиндорская львица была свободолюбивым существом, некогда решившей даже бороться за права домашних эльфов, и притязания слизеринского декана на ее полную независимость могли спугнуть девушку. Вот только Снейп был обязан рассказать Мионе все без утайки и прикрас, чтобы она сумела понять, насколько важна стала для него, как глубоко вошла в его жизнь, душу и сердце.