— А чего я? Сам иди… — несмело ссутулился оператор.
— Тебя не жалко, я себе еще одного выдумаю, — раздалось веселое.
— А может это ты моя фантазия?
— Так ты мазохист?! — обрадовался техник. — Сейчас твой вымысел воображаемым подсрачником исправит кому-то нерешительность.
* * *
«Вам бы все веселиться, — показался из-за угла теплый заспанный котенок, — а меня совсем забросили. От скуки уже выть собирался, — пожаловался вполне искренне.»
Выгнувшись дугой, леопард зевнул. Мотнул хвостом и, подхватив его кончик клыками, гордо уплыл на кухню.
Не сговариваясь, Мелл и Танька прыснули от смеха. Оторваться друг от друга было выше их понимания момента. Пришлось догонять серого в пятнышко, крепко держась за руки.
— Ты же самый пушистый! — присев на корточки, девчонки сыпали комплиментами поверх нежных поглаживаний мягкой шерстки.
— Самый ласковый…
— Опасный и кровожадный!
— Лучший защитник…
— Быстрый, как смерть!
— Грациозный, как…
«Леопард! Вот! — додумала Танькино Второе Я.
Он и есть леопард, — тут же остудила себя.»
«Я и есть леопард, — укоризненно поддержал Лютый.»
«Он и есть леопард! — одновременно засмеялась Мелл.»
Обниматься втроем было легче, повалившись на пол. Хохотали вслух, громко и самозабвенно. Так, что появившемуся в дверях Волку стало завидно. Млея от наслаждения, он боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть ликование радости.
— И давно вы рядом? — опираясь на руку, другой Мелл смахнула забаву с глаз.
— Тридцать семь секунд, — улыбаясь, Танька подскочила к папе одновременно с котенком. Подпрыгнув, зацепилась за его шею и чмокнула в щеку. Лютый уже сидел на плече гостя и щекотал усами его ухо.
— С тобой никакой романтики! Называется, хотел сюрприз сделать, тортик купил… — виновато протянул висящую на веревочках круглую коробку. Второй рукой умудрялся гладить Лютика. — Хоть бы дома отключала бдительность.
— И это говорит смерть-шпион! Да романтику с поводка спускать можно только перед самоубийством!
Ответом послужили недоуменные взгляды: два — сверху, один — справа.
* * *
Приоткрыв дверь на сантиметр смелости, техник с оператором залюбовались. Картина в коридоре была еще та. В тяжелой резной раме с позолотой. Полотно было прислонено к стене, противоположной открывшейся двери.
Батальная сцена штурма — в порыве ярости карабкающиеся друг на дружку остервенелые ратники в белых халатах — была заморожена в виде холста.
— Твоя фантазия, сказочник? — кивнул на произведение искусства техник.
— Не-не-не! — изо всех сил замоталась в ответ голова.