— Так, карантин и всё такое…
— Плюнь! Чушь это!
«Уже плюнула разок, — подумала Танька.
Классно же получилось! — Второе Я сматывало в бухту крученую девятимиллиметровую альпинистскую веревку.
Тебе нафига веревка? Вешаться собралась?
Через забор же… За мороженкой… — смутилась в ответ.
Мешок не забудь. Будем в нем награбленное переносить, — напрасно пошутила Танька.»
— Ясно. Кто с нами за мороженым? — Танька посмотрела на компанию. Детки как-то незаметно отсеялись, остались только две Ани.
— Нам нельзя, — опустив голову, пролепетала меньшая. — Нас не отпускают вообще. А если без разрешения — накажут, и мы в новую семью не попадем, а нам скоро уезжать… — шептала она, заливаясь краской вины. — Из-за него, — кивнула в сторону братика, — нас и так уже семь раз возвращали…
— Не парься, мы сами смотаемся.
— Соня! — позвала старшая.
— Чего? — малая тоже каталась совсем одна, очень незаметно, возле самого борта. Она и одевалась так, чтобы не привлекать внимание. Светлые джинсовые шорты на лямках, с большим кармашком спереди на груди и вечно расстегивающимся замочком левой шлейки, бесформенная белая футболка и повязанная на талии красная курточка. В общем, в то, что было, в то и одевалась.
— За мороженым пойдем? — Аня развеселилась.
— У меня денег нет… — прозвучало на грани слышимости.
— Мы угощаем, Соня. Пойдешь? — приобняв подъехавшую за плечи, Мелл наклонила голову, заглядывая грустной девочке в глаза.
— Мне ничего не нужно. У меня всё есть, — еле разлепляя затвердевшие вдруг губы, снова четко, разделяя каждое слово, произнесла Соня.
«Что опять не так? Что с ней? — вновь обратилась за помощью к себе Танька.
У нее цель есть, она к ней идет, — вытряхивая из пыльного мешка дохлых пауков, пояснило Второе Я.
Что за чушь! Говори яснее! Мешок нафига?!
Она хочет отсюда уйти, как угодно. К маме, к брату, — да ей без разницы, к кому, лишь бы не здесь. Разве не понятно? А мешок…
Погоди с мешком. Я не поняла про „уйти“.
Если. Ребенок. На что-то. Жалуется. Значит. У него. Проблемы. А ребенка с проблемами никто домой не заберет. Понятно? Она так думает! Про мешок ты сама сказала.»
— Сонька, очнись! — Танька включилась в уничтожение грусти. Присев на корточки перед ребенком с сухими глазами, она попыталась улыбкой вернуть девочку к жизни.
Здесь улыбкам не верили.
— Просто за компанию сходишь?
— У меня две монетки есть, я тогда конфетку куплю, — согласилась Соня.
— Катька! Сюда! — махнула рукой Аня.
— Чего вам? — подъехавшая затормозила поворотом. — Собрались куда-то? — Катя носом чуяла приключения. — О! Ты еще заплачь, — как-то особенно глянула на Соню.