Разговаривать с ними Иван не стал, раздвинул караульных широкими плечами, вошел в избу. Она была битком набита людьми. Горел очаг. У огня грелись. Одни лежали на лавках, другие на полу. Под образком, в красном углу, сидели двое в кафтанах темно-зеленого сукна и казачьих шапках. Не только по одежде, но и по тому, как взглянули на вошедшего, Иван высмотрел подлинных казаков. Те тоже с любопытством уставились на него.
Как ни постарели товарищи, а Гришку Алексеева Иван узнал по мутному, будто всегда пьяному, взгляду. Глубже врезались в переносицу складки кожи, гуще стала борода, лицо посеклось морщинами, но это был все тот же дурной и отчаянный Гришка-атаман. Под Москвой он был старше Ивана. Воевал под началом князя Пожарского под Тихвином, под Калугой. Вместе с хопровскими станицами сидел против шведа под Новгородом. Чуть не из каждого боя выходил легко раненым.
Когда казаки в пику боярам сажали на московский престол Михейку Романова, Гришка уже атаманил. После разгрома под Новгородом станичники отправили его с жалобами к царю. За кремлевский бунт боярские холопы бросили выживших казаков в застенки Троицкого монастыря. Затем, царской милостью, на одном козле пороли кнутами матерого атамана Григория с юнцом Ивашкой Похабовым.
Почему с Гришки головы не сняли, как с других атаманов, он и сам тогда понять не мог. Наверное, вступились за него перед царем князь Пожарский и воевода Палицын, под началом которых Григорий с братом Василием воевал под Торопцом. Еще до высылки в Сибирь Ивана Похабова братьев Алексеевых сослали на службы на Иртыш-реку.
Не сразу, но узнал Иван и Василия Алексеева, брата Григория. Этот в кремлевском бунте не участвовал, в троицких застенках не сидел. Миловал его Бог.
— Эй, казак? — мутным взором впился в Ивана хмельной Григорий. — Где я твою морду видел?
— Возле Кремля, верхом на козле! — раздвигая томских людей, протиснулся к нему Иван. — Поровну нас тогда одарили, да не по чину. Я был малолеток, а ты — атаман!
— Похаба-а, что ли! — загоготал Григорий, вставая. — Е-е-е! Ну и бородища у тебя отросла!
Оба брата с хмельной навязчивостью стали обнимать казака:
— Слыхали, что в Енисейском служишь. Вон где встретились. Как там, на Енисее?
— Все скажу, ничего не скрою! — радовался встрече Иван. — Сами-то с чем пришли?
— Отправлены воеводой вам в помощь! — с важностью объявил Григорий. — Только нынче брательник — атаман, а я у него в есаулах! — кивнул на Василия. — Калмыков, киргизов воевали. Теперь посланы против качинских татар!
— А я здесь, в Маковском служу! — признался Иван. Хвастать было нечем. — Приказный послал к вам. Напугали старика.