Вид паромобиля эксклюзивной модели и мой не самый бедный наряд сразу же расположили метрдотеля к сотрудничеству со столь важным господином. Правда, он все же попытался не допустить меня в номер все еще почивающего постояльца, но не преуспел в этом без сомнения благом начинании.
То, что Дава до сих пор спит, стало первым нехорошим звоночком. Ведь на часах уже десять утра. Вторым звоночком являлся тяжелый, сдобренный дорогим парфюмом дух, царивший в темном номере с наглухо зашторенным окнами. Ну и последним уже колокольным набатом ударил вид растертой по серебряному подносу кокаиновой дорожки.
Сознаюсь, крышу у меня сорвало знатно. Сам не помню, как оказался в темной спальне и за волосы вытащил Даву из постели:
– Ты что же творишь, сволота такая?!
– Я… где? – промямлил мой еврейский друг, пытаясь понять, что здесь вообще происходит.
Со стороны это должно было выглядеть комично. Субтильный, хотя и жилистый юноша, как щенок тряпку, таскает рыжего детину, да еще и полностью раздетого.
– Там! – скрипнув зубами, ткнул я пальцем в сторону гостиной, где на столе находился поднос со следами белого порошка. – Наркота!
– А чего такого? – слегка пришел в себя Дава и даже сумел возмутиться: – Я обещал не трогать пыльцу, а это всего лишь кока. Просто чтобы взбодриться.
– Кикимору тебе в жены! Всего лишь кока?! – задохнулся я от возмущения.
Для меня наркота – давний пунктик еще с родного мира, где я потерял друга из-за этой дряни. Когда близкий тебе человек, словно на прогулку, выходит в окно четвертого этажа, впечатлений и воспоминаний хватит даже на три жизни. И еще раз подобного я не допущу. Особенно после гибели Антонио. Уж лучше я лишусь дружбы Давы, чем позволю ему загубить свою жизнь.
– Собирайся, мы уезжаем.
Мой напор явно смутил парня, но тут вмешался сторонний фактор.
– Давид, что происходит? Гони этого хама вон, – послышался сонный женский голосок, и из вороха простыней выползла гибкая, полностью обнаженная девичья фигурка.
Опа, вот это явление ангела народу. Сама Джулия-Джульетта. Права была Даша, дамочка еще та заноза. На экране она смотрелась намного приятнее – очень уж отталкивал контраст милого, почти детского личика, на которое легли следы неправильного обращения со слишком уж щедрым даром Господа.
Дава тут же приободрился:
– Игнат, что ты себе позволяешь?
– Я позволяю? – Теперь мой голос звучал не возмущенно, а вкрадчиво. – А мне кажется, что это ты позволяешь. Буден день, десять утра, а ты в постели, упоротый отравой, с девкой, которая вроде у нас получает огромные деньги в качестве актрисы, а не проститутки. Так что, друг мой, или ты прямо сейчас одеваешься, или…