– Свежий хлеб не помешал бы, – заявил самый высокий из них – молодой человек, одетый в некогда пышные, но теперь изодранные в клочья самнитские одежды из атласа. Еще на нем был чешуйчатый нагрудник, а на лице виднелась трехдневная щетина. – Что касается мастера Деркенсана, то он с императрицей. Можете сделать мне личное одолжение и отнести записку моей невесте. Конечно, если она все еще моя. – Он посмотрел на учеников оружейника. – Она живет в вашем квартале.
– Я бы хотел увидеться с мастером Деркенсаном, – продолжал настаивать Мортирмир, посчитав, что имеет на то полное право.
Ему еще не доводилось чувствовать себя настолько всесильным. В прямом смысле этого слова. Казалось, в его руках и груди того и гляди вспыхнет пламя.
– Если сдадите оружие и пообещаете отнести мое послание, я провожу вас к нему, – предложил разодетый схоларий. – Только если он будет с… императрицей, вас к нему не пустят.
Во дворце было так же безлюдно, как и на улицах города. Дворцовые слуги старались не покидать своих бараков – считаные единицы сновали по коридорам, вжимаясь в стены при приближении гвардейцев.
Они пересекли передний двор и попали во внутренний. В казармах схолариев толпились люди. Симпатичный молодой человек отвел Мортирмира к дежурному писарю, и тот занес его имя в специальный список. Затем они пересекли внутренний двор. У дверей, словно статуи, в длинных хауберках и с огромными топорами возвышались двое нордиканцев.
– Мастер Деркенсан сейчас свободен? – спросил схоларий.
– Деркенсан!!! – проревел светловолосый гигант, стоявший ближе. – Только что вернулся с дежурства после убийства в тюрьме.
У дверей появился заспанный нордиканец. Стоило ему увидеть Мортирмира, как он тотчас схватил юношу за руки.
– Ты! – воскликнул Харальд. – Ведьма сказала, мы с тобой связаны.
При других обстоятельствах Морган непременно рассказал бы о глубоком презрении, которое испытывает к тем, кого называют ведьмами, но час назад он сам заживо сжег человека, и теперь мир казался ему весьма странным местом.
– Анна отправила меня за тобой, – брякнул он и подумал, что прозвучало это крайне глупо.
Но лицо Деркенсана озарила улыбка, словно солнце взошло после долгой темной ночи.
– Клянусь богами! – объявил он. – Ты настоящий друг. Как там снаружи? Хаос?
Гвардеец развернулся и что-то крикнул. Его голос напомнил Мортирмиру рык двух дерущихся собак.
– Боже милостивый, это что, так звучит нордиканская речь? – удивился юноша.
Его провожатый, схоларий, усмехнулся:
– Вот и мы так говорим.
Деркенсан отвел обоих в сторону.