— Послушай… — начал я.
— Что?
— А умершие не горюют о тех, кого им пришлось оставить?
— Ну, поначалу, может, немножко и взгрустнешь, если что-то печальное приснится. Но потом быстро забываешь прежний мир.
— Забываешь? — я вскочил. — Ты хочешь сказать, что умерший забывает все, что с ним было при жизни?
— Конечно! Посуди сам: какая тоска зеленая царила бы в Царстве Смерти, если бы все только и вспоминали о тех, кого им пришлось оставить!
Мои мысли завертелись так, что голова пошла кругом. Мало того что Семилла будет выглядеть совершенно иначе, когда мы с ней встретимся: ее красивое лицо, длинные каштановые волосы, белые руки — все изменится, даже ее запах, так в довершение к этому она еще и не узнает меня! Посмотрит удивленно и спросит: «Ты кто?» Я тяжело вздохнул и снова лег. Господин Смерть ловко умеет ставить палки в колеса таким, как я.
— В чем дело? — спросил Трине. — Ты что, пожалел, что отправился в путь?
— Нет. Просто я хочу знать… Как ты думаешь, а Господин Смерть может все вернуть назад — как было раньше? Я имею в виду, может он вернуть человеку прежнее тело?
Трине пожевал нижнюю губу.
— Наверняка может, у него все здорово получается, — сказал он. — Только ведь тело он оставляет на той стороне.
— Оставляет?
— Конечно. А как же иначе? Ведь надо же его похоронить. Разве ты не видел свою маму, когда был там?
— Нет… — растерялся я. — Но, может, он оставил ее не там, где я искал.
— Ну, кто знает, — зевнул Трине и улыбнулся. — Если Господину Смерть захотелось прибраться, он мог положить ее в ящик письменного стола… Ну что — укладываемся спать?
Река Хилле, полноводная и бурная, черной лентой протянулась через заросли Сумеречного леса. Деревья, растущие по берегам, отражались на сверкающей водной глади. Время от времени проплывал, уносимый течением, одинокий листок. Река была очень быстрая: если решишь по ней сплавляться — держи крепче шляпу.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы ушли из Хирна. Наконец мы добрались до пограничного перехода, о котором говорил Трине. Деревянные мечи у нас, конечно, были с собой. Стояло раннее утро, прохладный ветерок трепал мой плащ, небо казалось огромной синей периной, на которой нежилось солнце. Капли воды на листах заячьей капусты застыли, словно стеклянные бусины. Чем ближе мы подходили к границе, тем сильнее у меня от волнения сводило живот. Этот Факсе, может, и не больно прыткий, но если он нас заметит, что тогда?
Трине остановился:
— Видишь?
Я кивнул. Впереди был мост из толстых бревен, довольно широкий. Он напомнил мне огромный вытянутый скелет. Возле ворот, ведущих на мост, стояла сторожка охранника — точно такая же, как дома в Хирне. Только она была очень маленькой, всего в один этаж. И окошки тоже были крошечные, с красными ставнями. Рядом с домом — капустная грядка, погреб и туалет. Все такое милое, что мне почти захотелось стать сторожем моста, чтобы жить вот в таком домике. Но Трине скривил пятачок.