В голове у Анны окончательно помутилось. Слюни заполнили рот, а все тело бешено колотила дрожь. Наверное, так чувствует себя жертва, водруженная на ритуальный костер, когда уже ничего невозможно сделать, все окончательно предрешено, поздно трепыхаться и надеяться на лучшее, но ты еще по-прежнему не веришь в реальность происходящего, в то, что этот кошмар не сон, а жестокий приговор судьбы.
Липкие руки схватили ее за голени и грубо развели ноги, преодолев последние остатки сопротивления. Даже потеряв надежду, Анна все же инстинктивно сопротивлялась. Она в ужасе не могла отвести взгляда от приближающейся к ней мерзкой черной дубины. Наливаясь возбуждением, она росла и крепла на глазах, постепенно превращаясь в огромный черный кол, на который ей предстояло быть насаженной через мгновение.
Подрагивающий от предельного возбуждения, до конца наполненный горячей кровью член был похож на мощный ствол черного дерева. Вздувшиеся лианы толстых вен тугими жгутами обвивали его плоть, хищно змеясь от основания корня до ярко-лилового шара головки. Головки, похожей на огромную переспелую сливу, венчающую торчащий колом жилистый черный вертел.
Она была настолько налита, вздута вскипевшей кровью, что, казалось, вот-вот лопнет от распирающей ее похоти. Ее блестящая кожа, до предела растянутая изнутри обезумевшей плотью, как будто светилась изнутри, словно раскаленная головешка угля, приготовленная для изощренных пыток.
Прозрачная капля смазки, похожая на слюни бешенства, появилась из хищного оскала тонкой прорези, венчающей жуткую лиловую булаву головки. Головки, вплотную приблизившейся к широко раскрытой чернокожими самцами промежности Анны. Головки, готовой грубо войти, вонзиться в нее, жадно погрузиться в самую глубину нежной плоти влагалища, жестоко пригвоздив к кушетке беззащитное, распятое тело.
Хрипло глотнув широко открытым ртом воздух, Анна непроизвольно задержала дыхание, судорожно вцепилась руками в поручни плахи-кушетки и втянула живот, замирая в мгновении, оставшемся до насаживания на черный вертел палача.
Далекое завывание полицейской сирены последней призрачной надеждой чуть слышно докатилось до ее ушей. Но надежда эта была абсолютно ничтожной. Никто не знал о существовании этого тайного садистского подвала. Подвала, ставшего нелепой и жуткой ловушкой для нее. Ее нереально было здесь найти, она была окончательно обречена, и ничего не возможно было уже сделать.
Звук сирены, однако, становился все громче и громче, все настойчивее и настойчивее звуча в конуре подземелья. Он врывался в его замкнутое пространство, словно лава, растекаясь в разные стороны и заполняя его… Все сильнее нарастая, он постепенно превращался в жуткий рев, заставляя втягивать голову в плечи. Его невозможно было уже игнорировать, он стремительно заполнял мозг, все тело, все пространство, невыносимо резко бил по ушам. Он взрывал все вокруг! Он крушил и ломал стены!