И потом, осторожно заглянув в номер и увидев, что девушка в брюках спит, прикрыв лицо газовой зеленой косынкой, Володя еще раз представил себе, как удивится отец, когда увидит нежданную гостью, и улыбнулся.
Посадку на рейс объявили неожиданно, в два часа ночи по местному времени. Преферансисты принялись торопливо дописывать пульку. Женщина, похожая на тетю Фросю, прошла по коридору, задевая лица спящих полами халата, и всюду, где можно, зажгла свет.
— Па-адъем! — на армейский манер гаркнул какой-то озорник.
Кто-то ради потехи кукарекнул — получилось очень похоже, — кто-то выругался в полный голос.
Через полчаса недовольные и молчаливые пассажиры толпились возле темного самолета. Помахивая портфелями, подошли гражданские летчики, встали отдельно, под крылом. Долго ждали трап. Светили холодные звезды. Далеко за взлетными полосами мигали робкие огни спящего города. Посверкивая, как елочная игрушка, бортовыми огнями, прошел на посадку пузатый самолет. «Десятый «АН», — мельком подумал Володя. — Брюхо красное — северный».
К Володе приблизился дядька-преферансист. Он, очевидно, остался в выигрыше и потому не помнил зла и был весел.
— Как успехи, товарищ лейтенант? — дружелюбно спросил он.
— Как генеральские погоны… — ответил Володя.
Возможность произнести поговорку, давно вертевшуюся на языке, нисколько его не порадовала.
— …одни зигзаги, и ни одного просвета, — закончил за него преферансист.
«Точно, в выигрыше», — решил Володя.
Трап наконец подкатил, но началась канитель с проверкой билетов. Володя отошел в сторону. Он не сводил глаз с девушки в брюках. И, почувствовав на себе его взгляд, она сама вдруг подошла к нему и сказала:
— Вы все время смотрите на меня. У меня что, костюм не в порядке? Или вы что-нибудь хотели спросить?
Володя растерялся.
— Н-нет, ничего… — сказал он. — Извините!
Девушка кивнула и отошла. Косынка, которой она прикрывала лицо, когда спала, была теперь, как пионерский галстук, завязана у нее на шее.
«Ну, авантюрист из меня… Оробел, не спросил даже, как зовут, олух царя небесного», — подумал Володя, когда взглянул на нее в последний раз.
Это было уже в Домодедове, ранним-ранним синим утром. Девушка разговаривала с пожилой и представительной женщиной. Она взмахивала завернутыми в целлофан цветами и смеялась. У ее ног стоял красивый кожаный чемодан.
— А я думала, что вы сильней, — сказала Валя.
— Я тоже так думал, — тяжело дыша, ответил Володя. — Неудобная, черт! Вроде круглая, а ребра какие-то торчат! Придержите-ка калитку!
Он поставил тяжелый короб на землю и потер натруженное плечо. «И ко всему, кажется, опоздал, — подумал он, увидев белье, развешанное на веревках. — Неугомонный у меня старик!..»