В 1833 году, во время очередного посещения Таганрога, Гарибальди получил пренеприятнейшее известие: в Италии объявился конкурирующий национальный герой. Нового претендента звали Джузеппе Маццини. По профессии он был революционером и первым додумался провести ребрендинг общества Карбонариев, которое его стараниями теперь именовалось Giovane Italia — «Молодая Италия». Перестав ассоциироваться с рецептом приготовления спагетти, бывшие карбонарии сразу же обрели столь широкую народную поддержку, что их общественные приёмные открылись даже здесь, в границах Российской империи.
Гарибальди поспешил ознакомиться с программными положениями младоитальянцев. И облегчённо вздохнул. Во-первых, выяснилось, что никакой конкуренции, собственно, и нет. Маццини был героем-теоретиком и предпочитал сидеть не на баррикадах, а в уютных кафе Женевы и Лондона. Там он мог без помех дискутировать о бродящих по Европе революционных призраках с обитавшем в соседнем подъезде Карлом Марксом. Во-вторых, маццинианские национально-освободительные, республиканские и антиклерикальные идеи понравились Гарибальди настолько, что отныне ему, герою-практику, не терпелось поскорее приступить к их воплощению в жизнь. Так Гарибальди умудрился почерпнуть в России революционную идею едва ли не раньше самих русских революционеров.
В конце этого же 1833 года Гарибальди начал службу по призыву в военно-морском флоте Сардинского королевства, обязательную для торговых моряков того времени. Впрочем, карьера его на этом поприще длилась всего тридцать восемь дней. На февраль 1834 года в Пьемонте было запланировано вооружённое восстание под общим дистанционным руководством Маццини. Революционный матрос Гарибальди, насвистывая «Эх, яблочко», без промедления отправился на главную площадь Генуи. Где выяснился неприятный факт: кроме него на революцию никто не явился.
Те из вас, кто знаком с географией Италии, сейчас, быть может, воскликнули: «Погоди, но ведь Генуя не в Пьемонте! Неудивительно, что он там никого не обнаружил». Загадка разрешается просто: Гарибальди был моряк. А в Пьемонте моря нет. Зато оно очень даже есть в Генуе. Так что всё логично. Тем более что в процессе теоретических построений Маццини как-то совсем упустил из виду необходимость пригласить на революцию широкие народные массы. Потому и в Пьемонте совершать её пришло всего около сотни человек, бо́льшую часть которых составляли туристы из Франции и почему-то Польши. И хватило четырёх десятков полицейских, чтобы всех разогнать.
Как бы там ни было, это избавило Гарибальди от тягот дальнейшего прохождения службы, благо за попытку поднять антикоролевский мятеж его заочно приговорили к смертной казни. На корабль он решил не возвращаться и сбежал в Марсель. Оттуда уплыл в Чёрное море, а затем в Тунис. Как вы уже догадались, сто вёрст для него было — вообще не крюк.