Кац долго взвешивал все «за» и «против», и, наконец, решил, что не сможет умереть со спокойной душой, не открыв мясистому зелёному «потомству своему» пути хотя бы во славный град Петра и одновременно нелёгкого и с радостью забытого ныне детства. Приплыв в Петербург на собственной ослепительно-белой яхте, Самуил Моисеевич первым делом решил разыскать бывших «коллег» из фарцы. Но тут его постигла сокрушительная неудача — кто-то сгнил в отнюдь не пионерских лагерях, другие эмигрировали, третьи спились. Отыскался лишь один бывший приятель — некто Липман, но и он построил где-то под Псковом то ли свиноводческий комплекс, то ли, наоборот, бисерную фабрику. Понятно, ни тот профиль, ни другой не слишком коррелировали с торговлей комнатными цветами. Нет, там ловить нечего.
Тем не менее, пока ещё не унывающий голландец завернул с другой стороны — посетил офисы крупнейших цветочных оптовиков. Однако посмотрев их зелённых уродцев и узнав цены, по которым те приобретаются в Африке и Азии, понял, что конкуренции с «дерьмовым ширпотребом» его фирма элементарно не выдержит.
Впав в первую стадию отчаяния, Самуил Моисеевич уже подумывал оставить яхту на рейде, а сам на самолёте смотаться в Москву, которая, как известно «хавает» всё, когда в его роскошной каюте раздался звонок от некоего господина Терпилова, бананового короля Петербурга и Окрестности, что недавно решил расширить бизнес в сторону именно его, Ван Дер Каца, интересов. О, чудо чудное!
Впервые встретившись в уютном кабачке на улице Куйбышева, Самуил Моисеевич и Вадим Эдуардович расставались заполночь словно добрые приятели, знавшие друг друга всю жизнь и, что более важно, как перспективные деловые партнёры. Ван Дер Кац радовался, что хоть кого-то заинтересовал в этом равнодушном городе его уникальный товар — пусть даже единственного и далеко не самого замечательного сорта. Терпилов потирал руки от предстоящего контракта века с госпожой Зацепиной, которая с её-то деловой хваткой всенепременно подсадит на кактусовое пойло бескрайнюю Россию. И да — очень гордился собственным способностям вести переговоры, благодаря которым так и не открыл своему заграничному партнёру истинной цели закупки столь гигантской партии товара. А вдруг тот сам выйдет на Карину? Плакали тогда посреднические миллионы.
Но совсем удивительно, что два таких прожжённых дельца так и не поняли друг друга. До конца, в смысле. То ли эмоции взяли верх, то ли сыграл злую шутку прекрасный моносолодовый виски, слегонца размягчивший мозги обоих, а может, вмешалась некая устрашающая третья сила. Но факт остаётся фактом: контракт в ту же ночь — белую и великолепную — был подписан на яхте Каца без предварительного заключения терпиловских юристов и финэкспертов, чего до сих пор ни разу не случалось.