– Госпожа, куда же вы! – всплеснула руками хозяйка жилища, когда Ани показалась в дверях.
– Домой, – сказала Ангелина тихо. – Мне нужно домой.
– Да отдохните же вы, – уговаривала ее женщина с опаской, – вы хоть и великая колдунья, повелительница огня, но еле держитесь! Мы плов готовим, выходим вас, проводим…
Принцесса, не слушая ее, шла мимо домов и загонов, мимо выходящих на улицу людей.
– Она уйти хочет! – жалобно крикнула женщина кому-то из-за ее спины, и Ани увидела, как выходят на дорогу мужчины – с виноватыми и тяжелыми взглядами, – как смотрит хмуро староста деревни из толпы преградивших ей путь жителей.
– Госпожа великая, – сказал он, – не гневайтесь, не можем мы вас отпустить. Прилетал дракон, велел вас задержать, если придете. Не можем мы против воли Владыки пойти, госпожа.
Старшая Рудлог усмехнулась одними губами. Создала щит и пошла дальше, раздвигая толпу мужчин его сферой, не слушая их уговоры, мольбы и просьбы. Далеко за пределами деревни она подняла голову, посмотрела на горы. Почти высотой с нее, совсем недалеко. Дойдет, конечно. Разве после всего, что случилось, может она не дойти?
Слабость ударила внезапно, когда Ангелина пыталась обернуться птицей, и принцесса упала на песок, хватая ртом воздух. Щит тренькнул и рассыпался со звоном. Попыталась еще – в верблюдицу. Снова упала, тяжело дыша, чувствуя, как кружится голова. Подышала немного, собралась, вспомнила маленькую ящерку, сосредоточилась. И опустилась на песок четырьмя белесыми лапами, чувствуя брюшком жар раскаленной пустыни. И побежала вперед.
Солнце грело кожистую спинку, разогревало кровь, и пить совсем не хотелось, хоть в глазах становилось все темнее и все тяжелее казалось тело. Милокардеры приближались, вырастая массивными, покрытыми зеленью склонами с шапками ледников, спускаясь гребнем к морю – там-то она и пройдет в Рудлог. Великолепные, долгожданные горы, в туманной дымке, почти рядом. Почти добралась.
И она не сразу поверила, что уже не попадет туда, когда по какому-то наитию оглянулась и увидела стремительно снижающегося белоснежного ящера. Хозяин летел за принадлежавшей ему женщиной. Он упал на нее сзади с рычанием, в воздухе перекинувшись в человека, обхватил ее своими ручищами, сдавил, обездвижил. Она била хвостом, шипела, даже ухитрилась укусить его раз или два. Но в глазах потемнело, словно эта борьба забрала последние капли сил, в голове взорвалась ослепляющая боль, и она увидела на песке свои руки и длинные светлые волосы – и сжалась, застонала от разочарования, хватая ртом воздух, зло и беззвучно рыдая.