Я знал, что даже при хорошем темпе меня ждёт долгий день пути — большинство предпочло бы растянуть его на два дня езды прогулочным шагом — да и Зефир совершил накануне длинный и напряжённый переход. Но это был хороший, выносливый конь, полный желания поразмяться, а впереди его ждали недели благополучного безделья в стойлах Портсмута, поэтому, садясь в седло, я не чувствовал за собой вины. И вот я пересёк Лондонский мост, миновал Кингстон и двинулся по вересковым пустошам Суррея, имея вдоволь времени, чтобы обдумать всё сказанное вчера вечером.
Было очевидно, почему мне досталось это назначение: как напрямик выразился принц Руперт, ни одного другого кавалера–роялиста попросту не нашлось в столь короткий срок. Таким образом, миссия в практически неизвестных ни одному англичанину водах, почти столько же политическая, сколь и военная, была поручена самому молодому, неопытному и наименее успешному капитану во флоте. И какая миссия! Не дать мощному арсеналу попасть в руки загадочного генерала Кэмпбелла из Гленранноха, или как там его называют, и тем самым предотвратить восстание, неизбежное в противном случае.
Порученное мне задание не было редкостью, поскольку восстания на нашей земле вошли в моду в последнюю четверть века, и в том 1662 году, когда король лишь недавно вернулся на престол, тёмные слухи о новых заговорах и бунтах были такой же частью повседневной жизни, как хлеб, пиво и ночной горшок. Однако место моего назначения заставляло сердце биться чаще. Ведь речь шла о Шотландии, тогда ещё свободной и независимой чужой стране, пусть ей правил тот же король, что в родной и понятной Англии. Людям, привычным к изысканной речи Бедфордшира, трудно было понять даже тех шотландцев, которые говорили по–английски, и Бог свидетель, мы повидали немало этих охотников за удачей на дорогах, ведущих в столицу. Мой же путь лежал в места гораздо более варварские, где говорят на древних языках и мужчины носят юбки. Рассказывали, что в море там встречаются водовороты, затягивающие стопушечные корабли в бездну, и подводные пещеры размером с целый собор. Даже капитан на сорок лет опытнее меня мог бы не справиться с такой задачей.
В самом деле, вдруг вспомнилось мне, «Юпитер» вверили как раз такому капитану, ныне мёртвому! Тут Зефир оступился в скользкой грязи. Очнувшись от размышлений, я огляделся. Наступило то время перед рассветом, когда ночь кажется особенно тёмной, и я содрогнулся под взятым взаймы плащом. Что если это была не естественная смерть, а — как зловеще намекал герцог Йоркский с его разговорами о ядах — подлым убийством, возможно, от руки заговорщиков, планирующих восстание в Шотландии? Я снова огляделся и заметил слева бледный проблеск рассвета. «Кровь Христова, Мэтью, — сказал я себе, — довольно бабьих вымыслов!» Это был ревнивый муж или… — тут я почувствовал, что самообладание вернулось, когда очевидный ответ сам пришёл в голову, апоплексия или колика. Люди умирают. Многие люди умирают внезапно и неожиданно, потому что такова смерть, приходящая порой аки тать в ночи. Так было с моим дедом. И оттого, что одни люди умирают, другие получают командование военным кораблём или корону. Или графский титул…