Пока боролся с собой, дикари освободили пленника, парой оплеух привели его в чувства и подтащили к вождю. Несчастный, куда больше похожий на человека, хоть и одетый во все те же шкуры, задергался и заголосил. Что именно он кричал — без понятия. Вероятней всего, молил о пощаде. Естественно, слушать его не собирались. Парой ударов поставили обмочившееся от ужаса тело на колени, оттянули назад голову и зазубренный серп перехватили горло. Кровь ударила фонтаном и окропила тотем.
Молчащая до этого момента толпа троглодитов взорвалась ликующим ором. Облизнувший окровавленное оружие предводитель махнул рукой и удерживающие пленного дикари подняли жертву. Они практически приложив агонизирующее тело к тотему. Под крики бьющихся в религиозном экстазе соплеменников, вождь начал размазывать кровь жертвы по столбу. Делал он это старательно, в только ему ведомом порядке обновляя разводы, я же наблюдал за тем, что происходило в духовном плане.
Вместе с гибелью тела стали распадаться и энергетические сферы ауры. Их буквально потянуло к окружающему тотем студню, вот только токи жизненных энергий оказались куда прочней. Более того, их сплетение в центре запульсировало и стало вырабатывать ману, которая попыталась противится распаду. Впрочем, очаг умирающего оказался слишком слаб. Пересохшие энергоканалы, напоминающие застывший в кубе хрупкий морозный узор, рассыпались мельчайшей пылью и следом за аурой оказались частью собравшейся вокруг тотема веры дикарей. Субстрат немного побурлил и заметно прибавил не только в объеме, но и в плотности.
«Ничего себе», — присвистнул, мысленно оценив, какие же объемы веры в нем собраны и сколько с них можно получить силы. Тут-то мне и пришел в голову здравый вопрос — зачем? Ради поиска ответа, даже из кустов выбрался и к тотему приблизился. Решил получше дикарей разглядеть. Хоть убей, но нет в них магии. Не вырабатывают их сплетения маны. Может они это как-то иначе использовать научились? Ритуалы там или обряды какие?
Между тем, дикари слегка успокоились и приготовились к новому жертвоприношению. Второго пленника подтащили к вождю и тот с насмешкой взглянул на жертву картинно облизал окровавленные пальцы. Вот только молить его о пощаде не стал. Не смотря на слипшиеся от крови волосы и следы жестоких побоев, обреченный кроманьонец нашел в себе силы харкнуть в лицо врагу. Поступок достойный уважения, но ничего не меняющий. Верней, не меняющий в обычной ситуации.
Дикарь полыхнул лютой злобой и тут же всадил серповидный нож в живот пленнику. Предотвратить уже свершившееся было не в моих силах, как и остановить руку убийцы вырвавшего оружие. Из распоротой брюшины полезли кишки, чем-то напоминающие синих червей. Отвратительное зрелище и запах, ощущение жуткой боли пленного, ярость и вой дикарей, от всего этого коктейля, дубиной ударившего по мозгам, меня буквально скрутило. Если бы мог, наверно, лишился бы сознания. Впрочем, из-за невозможности отключиться пришлось только хуже.