Одно наслаивалось на другое, вытеснялось третьим, но неизменным оставалось стремление двигаться. Когда я упал на колени и пополз — черт его знает. Дурацкие ступени, оплеванные, грязные, местами поломанные до цепляющейся за куртку арматуры, казались непреодолимой преградой. Натуральные горы. Почему-то было важно преодолевать их. Одна за другой, одну за другой, одна за…
Лестница неожиданно кончилась, как и силы. Все на что меня хватило — перевернуться. 'Солнышко показалось', — пробормотал, увидев подсвеченные первыми лучами листья чахлой березы. Желтенькие такие листочки. Маленькие солнышки. Губы сами собой в улыбке растянулись. Стало хорошо и спокойно. 'А скорую с полицией она так и не вызвала', — мелькнуло в голове за миг до того, как разум поглотила тьма.
Много раз доводилось слышать от людей переживших клиническую смерть о тоннеле ведущему к свету. Не знаю, как у тех, кто умер и вернулся, у меня ничего подобного не было. Я вообще довольно смутно помню момент перехода. Уютная темнота и пустота, пребывание на грани между сном и явью под бессвязное мельтешение обрывков из кусков воспоминаний. Наверно именно про это говорят — вся жизнь перед глазами промелькнула. То ли жизнь у меня была такой непутевой, то ли что-то во мне поломалось, но стройной картинки не получалось.
Хуже того, калейдоскоп показывающий то детство, то взрослую жизнь, довольно быстро стал раздражать. Вскоре мое терпение лопнуло, и я попытался остановить бессвязную чехарду из воспоминаний. Увы, но своевольные образы не желали слушаться. Впрочем, после черт знает какой попытки кое-что начало получаться. Обрадованный и воодушевленный, с утроенной силой взялся за дело и сперва сумел остановить, а потом и упорядочить мельтешение воспоминаний.
Стоило более-менее структурировать память, сразу же и случилось то, что я решил называть переходом. Совершенно неожиданно, без малейшей задержки или сопутствующих ощущений, из темноты и пустоты, перенесся на лесную полянку. Бездна, да самого себя в непонятном нигде осознать и принять легче оказалось, чем вот так, словно свет включили, попутно над ухом пакетом хлопнув, перед носом кору древесную увидеть.
Видимо слишком долго пробыл за гранью, раз шум ветра в кронах деревьев и запах прелого подлеска вызвал сенсорный шок. Честно говоря, слабо представлял себе, что это за 'зверь' такой 'сенсорный шок', но когда от заголосившей в ветвях пичуги дернулся, словно кто воды ледяной за шиворот плеснул, и чуть в кусты не рванул, понял — засиделся без внешних раздражителей. Наверно потому и воспоминания таким странным образом полезли, словно галюцинации какие.