Выбравшись в частный сектор, Вадим набрел на колонку и умылся, привел в порядок голову, долго, морщась, вычесывал из мокрых волос засохшую кровь. Пиджак безнадежно испорчен и для носки не годился. Он напоследок проверил карманы и, выстирав под струей ледяной воды рубашку, напялил ее на голое тело. Пусть послужит в последний раз, пока сохнет рубаха. Ближе к полудню он снова показался у вокзала и выглядел куда лучше, чем утром. Если бы не побитое лицо да неглаженные рубашка и брюки — обычный законопослушный горожанин.
На привокзальной площади ему улыбнулась удача. Он добыл с десяток пустых бутылок, сдал приемщице. Теперь, когда в руках появилась мелочь, он вернулся на перрон — торговка беляшами стояла на прежнем месте, — протянул ей деньги.
Торговка скривилась, но достала остывшие, с золотистой румяной корочкой, беляши, завернула в клок отмотанной от рулона туалетной бумаги, подала ему.
Свернув за угол, Вадим с жадностью набросился на них, давясь, не прожевывая, словно оголодавший пес. Съев последний, обтер жирные губы и руки бумагой и приступил к поискам ближайшего паспортного стола.
Очень скоро сложилось впечатление, что почти весь снующий у вокзала народ — приезжие. Вразумительного ответа он так и не получил, но, побродив по задворкам, обнаружил дорожный знак со стрелкой, указывающий подъезд к Железнодорожному РОВД.
* * *
В помещении паспортно-визовой службы было, на удивление, безлюдно. Вадим прошелся по пустому коридору мимо дверей с номерками «1», «2», «3», не зная, в какую сунуться, остановился перед последней, с прибитой табличкой: «Начальник ОПВС Вертинская Т. М.», и негромко постучал.
Кабинет был тесен и плотно заставлен старой мебелью. Свет в него попадал, минуя матерчатые жалюзи, косо падал на письменный стол, за которым сидела моложавая женщина в чине майора и внимательно смотрела на него из-под сдвинутых на кончик острого носа очков.
— Сегодня неприемный день, — сказала она сухо, с подозрением разглядывая мятую одежду посетителя.
Вадим смутился, но продолжал стоять в дверях.
— У меня… видите ли… украли паспорт.
Майор улыбнулась кончиками тонких, как нитка, губ.
— Это не ко мне. Будьте добры, сначала обратитесь в милицию.
И, потеряв интерес, углубилась в изучение какой-то справки.
Вадим переминался, не решаясь оторвать ее от столь важного занятия и с ходу настроить против себя. Но и уйти — рухнет последняя надежда.
— Я уже обращался. Сказали: «Ты — бомж» — и обещали упрятать.
Она подняла голову, в глазах мелькнули ироничные искорки:
— У вас нет регистрации?
— Нет, — виновато подтвердил он. — Я приезжий.