— Вкуснятина, — прошептала тетя.
— Анна, мы пойдем. Генри бесится.
Тетя обняла мою мать и сказала:
— Все было так мило. Словно в сказке. Вы должны подождать, пока девочки вернутся. Подождите, и вы увидите, что с ними будет, когда они увидят эти подарки!
Мать погладила тетю по спине. Когда объятия закончились, тетя сказала:
— Джон не плохой человек.
— Я знаю, — ответила мать. — До свидания, Анна.
— До свидания, Катарина. До свидания. Генри.
Мать повернулась и пошла к двери. Я не отставал. Мы вышли во двор и сели в машину. Отец запустил двигатель.
Когда мы отъезжали, на веранде появилась тетя Анна. Мать обернулась. Отец не оборачивался. Я тоже.
Я начинал испытывать отвращение к своему отцу. Его все и всегда злило. Где бы мы ни появлялись, он непременно находил причину, чтобы вступить с кем-нибудь в спор. Но в большинстве случаев люди не обращали на эти выпады никакого внимания; они просто стояли и таращились на него, как на идиота, — это еще пуще раздражало его. Изредка, когда мы заходили куда-нибудь перекусить, он обязательно бранил каждое блюдо и иногда отказывался платить.
— Да ваши взбитые сливки уже мухи засрали! Что это за поганое заведение?
— Прошу прощения, сэр, вы можете не платить, но вам лучше уйти.
— Хорошо, я уйду! Но я вернусь! Я вернусь и сожгу вашу помойку! Однажды мы были в магазине. Я с матерью стоял в стороне, пока отец орал на служащего. К нам подошел кассир и спросил:
— Кто этот ужасный мужчина? Каждый раз, когда он появляется здесь, разгорается скандал.
— Это мой муж, — ответила мать.
Еще я помню другой случай. Отец работал молочником. Рано поутру он развозил молоко. Однажды он разбудил меня еще до рассвета:
— Вставай, я хочу тебе кое-что показать.
Я вышел за ним из дома — в пижаме и домашних тапочках. На улице было еще совсем темно, светила луна. Мы подошли к его повозке. Лошадь стояла очень тихо, будто спала.
— Смотри, — сказал отец и вынул из кармана кусочек сахара.
Он положил его себе на ладонь и протянул лошади. Она лениво подхватила лакомство большущими губами и съела.
— Теперь ты попробуй, — сказал отец и вложил следующий кусочек мне в руку.
Лошадь была огромная.
— Подойди поближе! Протяни ей руку!
Я боялся, что лошадь вместе с сахаром проглотит и мою руку. Ее морда потянулась ко мне. Я увидел большущие ноздри, здоровенные губы, которые раздвинулись, обнажив гигантские зубы, высунулся огромный язык, и в то же мгновение кусок сахара исчез.
— Молодец. Попробуй еще…
Я попробовал снова. Лошадь слизнула сахар и замотала головой.
— А сейчас ступай в дом, пока она не нагадила на тебя. Мне не разрешали играть с другими детьми.