— Удержать от чего? — спросил Кручинин.
— …не очень хотелось говорить это кому бы то ни было, но… вы иностранцы, и то, что я скажу, уйдет вместе с вами. Если Оле невиновен, а я тешу себя этой надеждой, несмотря на очевидность его вины… Да, так я скажу вам, если вы обещаете не рассказывать этого никому из здешних людей. Не нужно натравливать их на юношу…
— Что вы знаете? — нетерпеливо перебил его Кручинин.
— Знаю? — пастор пожал плечами. — Решительно ничего.
— Так в чем же дело?
— Я хотел только сказать, что, несмотря на очевидное всякому стечение улик, складывающееся не в пользу Оле, я не хочу верить в его виновность.
— Что вы называете «стечением улик»? — спросил Кручинин. — Пока я не вижу ничего, кроме этого кастета. И нужно еще доказать, что он принадлежит именно Ансену.
— На острове, — опустив глаза, тихо промолвил пастор, — между Оле и убитым произошла ссора. Юноша угрожал старику. — Он умолк было, но после некоторого колебания, словно в нерешительности, договорил: — Я бы предпочел не слышать то, что слышал.
Грачик понял, что речь идет о споре, обрывки которого слышали и они с Кручининым.
— О чем они спорили?
— О каком-то спрятанном богатстве, о кладе, что ли. Выдать этот клад или не выдавать? Кому? Я не очень хорошо понял, в чем дело. Из скромности я отошел и не стал слушать. Кто мог думать, что теперь это приобретет такое значение?
— Да…
— Это — первое обстоятельство. — Пастор задумался. — А второе? Второе — этот кастет Если бы можно было убедиться в том, что кастет Оле спокойно лежит у него в кармане, гора свалилась бы у меня с плеч.
— А третье?
— Третье?… Когда я зашел сюда…
— На «Анну»?
— …да, на «Анну», рано утром, чтобы поговорить с кассиром Хеккертом, мы сошли на берег; шкипер еще спал. Оле был у себя в кубрике. Это я очень хорошо видел… Во всяком случае, мне показалось, что он спит. Он лежал совершенно тихо… Случилось так, что отойдя несколько десятков шагов с кассиром я вернулся сюда, чтобы взять забытую трубку и, когда вошел в каюту, увидел то, что видите вы. — Пастор поднял руку и неожиданно осенил труп знамением креста. Помолчав, продолжал: — Оле на судне уже не было. Я успел только отчетливо увидеть его фигуру, когда о, бежал вдоль пристани и скрылся за первыми домами.
— Вы выглянули из люка? — быстро спросил Кручинин.
— Нет… мой взгляд упал нечаянно в иллюминатор, и я увидел Оле… Право, не смогу вам объяснить, почему я тут же не бросился за ним. Какая внутренняя сила удержала меня?… Потом я действительно высунулся из люка и позвал кассира. — Пастор задумчиво опустил голову.