— Летта, — ладонь Кая на моей щеке, и я, точно котенок, прикрываю глаза, наслаждаясь теплом прикосновения, — ты мое везучее невезение. Проклятие на удачу.
— Кто чье проклятие, это надо разобраться, — улыбнулась я, из-под ресниц разглядывая смуглое лицо фейри.
— Ты — мое. — Кай коснулся губами моих губ мимолетно и быстро. — Одарила везением, заставила вспомнить, что значит быть живым.
Кай неохотно оторвался от меня, вздохнул и отодвинул портьеру. Понятно, поцелуи дело хорошее, но локоны матери королевы сами в бумагу не запакуются. А поцелуи… у нас их будет еще много! Уверена.
После удачно проведенной операции по изъятию волос советника и его супруги я приободрилась и к комнатам леди Сиэн шагала, почти не спотыкаясь.
Окно и карниз, по которому можно добраться до ее опочивальни, мы обнаружили быстро. А потом я выяснила одну простую вещь: если на тебе проклятое везение, нужно держаться от окон подальше. Особенно от тех, рядом с которыми в стене скрыт узел охранного заклинания. Потому что он непременно выйдет из строя.
Что-то взвизгнуло, нас с Каем моментально окатило водой и отнесло от места «возгорания» на другой конец коридора. Маги прилетели быстро, извинились за неудобства, подсушили одежду и занялись поломкой. Судя по ругани сильфов, я с перепуга стукнула по их драгоценному заклинанию воздушным ударом, и теперь им придется несколько часов возиться с подпорченным плетением.
Женщины, конечно, народ любопытный, но вряд ли маги будут в восторге, если я останусь торчать за их спинами, как репейник посреди грядки. Придется Арвелю доставать волосы бабки самому.
Напоследок мы с Каем изучили обстановку у покоев короля и королевы. Там было тихо, безлюдно, даже охраны не наблюдалось. Но, судя по тому, как едва заметно нахмурился Кай, навещать венценосную пару придется моему названому брату. Так и вышло. Поизучав пару минут коридор, Кайден сказал, что мы возвращаемся.
В одной из галерей на нас выскочила Фифа. Болонка, точно полотер, полировала носом паркет, что-то вынюхивая. Или кого-то. Едва черноухая исчезла из виду, сверху донеслось:
— Темные туманы, чем же я таким провинился в прошлой жизни?!
Посмотрев на потолок, я подавилась смешком. Вцепившись в лепнину непропорционально огромными когтями, там висела желто-коричневая болонка. Под передней лапой пса были обрывки бумаги.
— Нет, вы представьте! — Эмрис отрастил крылья и пальцы на лапе с непонятыми обрывками неясно чего, слетел на пол и, потрясая зажатыми в миниатюрный кулак бумагами, продолжил: — Эта муфта хвостатая, закуска питона неощипанная, она за мной бегает и поет!