Дейзи грустно улыбается. Я сжимаю ее руку. Она поднимает на меня глаза. Мимо нас, раздваиваясь, течет поток людей. Оказывается, летом на вокзале Уэверли яблоку негде упасть.
– Правда, мама?
– Боюсь, что не совсем.
Дейзи кивает. Она все еще бледна и испугана, и меня постоянно гложет страх, что вся это история отразится на ее психике.
– Так даже лучше.
– Я на машине, – сообщает Эд. – Буду рад доставить вас до места назначения. Следуйте за мной, леди.
Я сажусь на заднее сиденье, надеясь, что Эд на меня не обидится. Просто я ни на минуту не могу расстаться с Дейзи. Машина, видимо, принадлежит родителям Эда. Это черный внедорожник, такой чистенький и блестящий, словно он только что сошел с конвейера. Дейзи садится рядом, прижавшись ко мне бедром. Весь месяц, что мы провели вместе, она отказывалась обсуждать произошедшее. Ни словом не обмолвилась о том, что ей говорили в общине, и ни разу не вспомнила о Сент-Айвзе.
«Я сделала это от отчаяния, – пыталась объяснить я ей. – Потому что они хотели затолкать тебя в машину и увезти, чтобы мы с папой тебя никогда не нашли. И остановить их я могла только так».
«Да, я знаю», – соглашалась она, отводя глаза.
Дейзи повзрослела. Она больше не выгуливает чужих собак, и из ее комнаты исчезли картинки с пони. Теперь ей хочется читать про всякие ужасы или просто сидеть, уставившись в пустоту. Я часто заставала ее перед телевизором, однако взгляд ее всегда был устремлен в себя.
– Мама, а это не ловушка? – тихо спрашивает Дейзи, после того как Эд показывает нам Эдинбургский замок. – С нами ничего не случится?
Я откидываю ей волосы со лба:
– Дорогая моя, я точно знаю, что это не ловушка. Эд очень хороший человек. Мы познакомимся с его папой и мамой и поживем у них в гостях. Это будет что-то вроде отпуска. Мы отдохнем и придем в себя. У них загородный дом, там кроме нас никого не будет.
– А как же папа? – с волнением спрашивает моя дочь. – Он же там один остался.
– С папой ничего не случится. Никто его не тронет.
– А вы с ним останетесь друзьями? – шепотом интересуется она.
– Конечно, – твердо отвечаю я.
Дейзи спрашивает об этом уже в который раз и всегда получает в ответ уверенное «да». И это, как ни странно, чистая правда. Я отправилась в Азию, всей душой ненавидя Криса, и считала, что так будет всегда. Теперь же он мой лучший друг. Спасение ребенка из когтей религиозных фанатичек сплотило нас, несмотря на все наши распри. Мы сделали это вместе, и к нам пришло взаимное уважение, которого нам так не хватало раньше.
– Не волнуйся, – успокаиваю я ее.
Я уже столько раз твердила ей это. Мир Дейзи был разрушен до основания, и ее до сих пор преследует страх, что ночью ее вытащат из постели чужие люди, которые скажут, что мама ее больше не любит.