Я разворачиваюсь и иду обратно. По-прежнему никакого пристанища. Я вся мокрая, изнываю от жары и мечтаю поскорее избавиться от рюкзака.
Наконец мне попадается грязноватый бизнес-отель. Путеводителю я больше не доверяю, а потому тащусь туда, надеясь, что бизнес-отель – это не прикрытие для чего-то похуже. Мне удается избежать падения в сток, и хотя меня атакуют тучи москитов, я надеюсь, что это всего лишь плод моего больного воображения.
Бизнес-отель оказывается вполне бюджетным, а на вопрос о свободном номере портье только смеется. У меня такое впечатление, что я могу снять по свободному номеру для каждой вещи в моем рюкзаке, и отель все равно останется полупустым. Портье вручает мне ключ с огромным куском пластика и показывает, где лифт. И вот я уже на восьмом этаже в своем номере. Этот крохотный кусочек Куала-Теренггану забит мебелью, а из окна открывается вид на город и узкую полоску моря. Я подхожу к окну, чтобы посмотреть на птиц, которые продолжают носиться в свинцовом небе, но быстро отступаю назад – окно чем-то вымазано прямо на уровне глаз. В это окно уже кто-то смотрел, испачкав его соплями или слюной. Похоже, убираются здесь не слишком усердно.
Я иду к кровати, стараясь не думать, когда на ней последний раз меняли белье. Ванная комната выглядит вполне сносно, но я все равно протираю стульчак салфеткой.
Мне страшно хочется есть. Несмотря на огромную порцию риса с карри, я зверски проголодалась, хотя весь день ничего не делала, только сидела в автобусе и переживала. Даже подозрительные следы на стекле не смогли отбить мне аппетит. Чуть поколебавшись, я решаю выйти и прогуляться по городу.
Мой вероломный путеводитель утверждает, что в этом сугубо мусульманском городишке есть ресторан «Золотой дракон», где можно выпить пива. Сейчас оно будет весьма кстати. С трудом запомнив маршрут, я хватаю рюкзак и выхожу из отеля.
На улице темно и страшно. Я ковыляю по тротуару, старательно обходя порталы канализации. Еще одна парочка парней на мотороллере, увидев меня, притормаживает и кричит «Привет!». Я отвечаю на приветствие, но стараюсь на них не смотреть: кто знает, чем это обернется в городе со столь строгой религией.
За углом, на пустынной улице, происходит то же самое, и я снова неохотно отвечаю. Однако на этот раз парнишка на заднем сиденье плюет мне под ноги, и они со смехом газуют.
Я останавливаюсь на ненадежном тротуаре, стараясь прогнать слезы, и проклинаю себя и этих мальчишек. Внезапно меня осеняет, что все эти «приветы» были насмешкой. Здесь все меня ненавидят, хотя я в длинной юбке, руки у меня закрыты и веду я себя вполне прилично. Но они, похоже, догадываются, что я выпиваю и занималась сексом, не будучи замужем. Для них это разврат, и они не скрывают своего презрения.