Кэти
Судный день, 8 вечера
Что-то явно не так, разве что конец света прошел каким-то неощутимым образом, и это космическое событие осталось незамеченным простыми смертными.
Мы начали ждать уже на заре. Все страшно волновались. Всю ночь мы молились и готовились к великому таинству. Отец Моисей распорядился, чтобы все были в белом.
– Господь оценит ваш наряд, – заявил он, и его голубые глаза засверкали.
Казалось бы, конец материального мира должен быть отмечен ясной погодой и безоблачным звездным небом. Но Кассандра сказала, что сегодня у Бога есть дела поважнее, чем заботиться о погоде, и жалобы здесь неуместны. Так что небо было затянуто тучами, и всю ночь моросил противный дождик.
Перед рассветом появились телевизионщики, и в дверь молельного дома просунула голову сильно накрашенная женщина, спросившая, можно ли им заснять, как мы будем возноситься на небеса. Но отец Моисей захлопнул дверь перед ее носом. Он счел, что она недостойна спасения. Рядом со мной сидела Сара, державшая меня за руку. С другой стороны за руку меня держал Филипп. Ногти у Сары были покрыты голубым лаком, но мне казалось, что Бог возражать не будет. Возможно, ему даже понравится.
Рядом с Филиппом сидела Марта. Кассандра все время с улыбкой смотрела на меня, наверное, потому что я ее единственная родная дочь. У нас не важно, кто твои настоящие родители, но какая-то разница все-таки есть.
Потом мы все начали петь псалом, который отец Моисей сочинил специально к этому случаю:
Конец света наступает,
Наш Спаситель весь сияет.
Все мы молимся о том,
Чтоб попасть в небесный дом
И сидеть на небесах,
Словно птицы на шестах.
(Сейчас мне кажется, что я бы смогла написать что-нибудь получше. Да и другие тоже. Но нам никто не предложил.)
Из-за туч мы так и не увидели первый луч солнца. Господь не протянул нам руку. Восход был серым и мрачным.
Мы с трепетом ждали. Рука Филиппа стала влажной. Он вообще часто потел. Сара так сильно сжала мою руку, что мне захотелось ее выдернуть и вытереть, но я решила потерпеть. Меня трясло. Вот сейчас…
Когда совсем рассвело, я с ужасом поняла, что ничего не произошло. Если праведников уже забрали на небеса, значит, нам не спастись. Даже отцу Моисею и Кассандре. Даже невинным младенцам.
Высоко подскочив, отец Моисей провозгласил:
– В половине шестого!
И мы сделали вид, что поверили этому посланию от Иисуса, вложившего его в уста нашего духовного отца. Но я-то все поняла. Ко мне потихоньку возвращались скептицизм и все мои метания. Все, от чего я открестилась в ожидании рая, внезапно вернулось, прячась на задворках моего сознания. Я постаралась удержать все это там, но после половины шестого окончательно сдалась. Телевизионщики снимали нас через окна, но никто не удосужился их прогнать.