Фэй улыбнулась. Как мило со стороны Крис беспокоиться о ней.
Она покачала головой.
– Идея принадлежала не Яку, а Хенрику. Ясное дело, Як не хотел заключать никакого брачного договора, но этого потребовали инвесторы.
– Если вы разведетесь, ты не получишь ничего. Ноль.
Крис говорила медленно и отчетливо, словно обращаясь к ребенку. Что она о себе возомнила? Ей просто завидно, что она не нашла себе такого мужа, как Як.
Фэй сделала пару глубоких вдохов.
– Мы не разведемся. Мы счастливы, как никогда. Придется тебе смириться с тем, что это моя жизнь, и я буду устраивать ее по своему разумению.
Некоторое время Крис сидела молча, потом обезоруживающе подняла ладони.
– Прости, ты права. Обещаю больше не совать свой большой нос в чужие дела!
Она улыбнулась своей самой неотразимой улыбкой. Фэй понимала, что Крис действует из лучших побуждений. Ссориться с подругой не хотелось.
– Давай поговорим о веселом. Что скажешь – не укатить ли нам куда-нибудь на выходные? Только мы с тобой.
– Великолепная идея, – ответила Фэй и посмотрела на часы. Ей уже надо торопиться. – Только мне нужно сперва переговорить с Яком.
Послав Крис воздушный поцелуй, Фэй набрала номер такси.
Когда она выбежала из ресторана, Крис посмотрела ей вслед долгим взглядом.
Стокгольм, август 2001 года
Лежа в постели, я писала дневник, изливая в него все свои чувства. Какое облегчение, что Матильды больше не существует! Никто не знает меня прежнюю. Никто не знает о том, что произошло. Когда меня спрашивали о семье, я отвечала, что мои родители погибли в автокатастрофе. И что у меня не осталось ни братьев, ни сестер. И это правда. У меня их действительно не осталось.
Но иногда во сне ко мне являлся Себастиан. Всегда недосягаемый. Всегда за пределами той грани, где я могла бы дотянуться до него рукой. Мне по-прежнему было легко ощутить его запах – стоило лишь закрыть глаза.
Когда мне снился Себастиан, я всегда просыпалась в холодном поту. Перед глазами так отчетливо вставал он… Темные волосы, ясные синие глаза. Внешне он сильно походил на папу, хотя они были очень разными по характеру. Потом мне обычно долго не удавалось заснуть.
Однако мое новое имя – Фэй – придавало мне сил. Пока что я скрывала его от Виктора – опасалась, что он не поймет. Но всем остальным демонстрировала свою новую, уверенную в себе сущность, не имеющую ничего общего с Матильдой. А главное – письма из тюрьмы более не могли достичь меня. Ни одно из них я не открывала. Однако помню тот ужас, который испытывала, увидев на конверте папин почерк. Теперь же он не знал, где я, не мог связаться со мной. Его больше не существовало. Он остался в мире Матильды.