– Потому что они все лжецы. Все, что мы считали правдой, оказалось ложью.
Я попыталась убрать его руки, чтобы он посмотрел на меня. Наконец, Джейсон опустил их.
– Твоя папа защищал тебя. Он защищал меня. Я не знаю, как он связался с Розетти, и очевидно мы многого не знали в детстве, но он пытался исправиться. Он не должен сидеть в тюрьме за убийство Рубена Маркса, и я могу это доказать.
Я закрыла глаза и опустила руки на колени. Я так хотела выйти из программы защиты свидетелей, что не могла поверить в то, что собиралась сказать агентам. Но я должна была сделать это. Я открыла глаза и посмотрела на Кесслера, стоявшего в дверях.
– Я могу подтвердить, что папа Джейсона не убивал Рубена. Я могу рассказать полицейским о том, что видела. Они возобновят расследование, и мы докажем в суде, что папа Джейсона не виноват.
Кесслер пристально посмотрел на меня.
– На пистолете, из которого убили Рубена Маркса, нашли неопознанные отпечатки пальцев. Но не все можно «доказать в суде». Пойми, Саша, Скотт сознался. Если только ты не подтвердишь, кто на самом деле спустил курок, и не предоставишь реальные доказательства, с помощью которых мы сможем поймать настоящего убийцу, твои слова «Скотт этого не делал» вряд ли помогут.
«Черт. Наверное, он прав».
В комнате стало тихо. Я уставилась в окно, на стену соседнего дома. Мне хотелось вдохнуть свежий воздух, послушать шум океана и обдумать произошедшее. Но я до сих пор не узнала того, что должна была знать.
Тишину прервал Кесслер.
– Я собираюсь задать вопрос, который интересует всех. – Он посмотрел мне в глаза. – Мог ли Марк выстрелить в Рубена Маркса?
– Нет, – уверенно возразила я.
Кесслер сложил руки перед собой. Его лицо излучало спокойствие. Наконец, он резко спросил:
– Слышала о Стокгольмском синдроме?
– О Боже! – Я ударила рукой по столу. – Я не заложница, которая психологически связана со своим похитителем.
– Так и есть! – парировал Кесслер. – Ты не можешь принять хотя бы возможность того, что Марко мог сделать это. Скотт сказал, что Лоренцо и Марко часто ходили вместе. Мы не знаем, где именно, но ты видела Лоренцо на складе. Кто еще мог быть с ним?
– Любой парень в возрасте от 14 от 40 лет с каштановыми волосами и в бейсбольной кепке. Скорее всего это описание подходит под 50 % белых мужчин в этой возрастной группе! – Я указала на диктофон, который лежал посреди стола. – Вы хотите знать о Марке? Все из-за этого? Диктофон и допрос? Хорошо, я расскажу вам о Марке. – Я наклонилась к диктофону, чтобы он записал все мои слова. – Он готовит лучшие феттучини альфредо, которые я когда-либо ела. Он играет в баскетбол без правил, толкается локтями и делает подножки. Он любит подшучивать надо мной и когда он так делает, у него приподнимается правый уголок рта. Он плачет над романтическими комедиями, хотя всегда отрицает это, и он поет песни Kings of Leon как можно громче. И он ненавидит пистолеты. То есть он против них. Я не могу представить, чтобы он брал в руки пистолет, не говоря уже о том, чтобы выстрелить, только если речь не идет о моей защите. Вот почему я уверена, что он никого не убивал.