Фабзавук в это время, покончив с медицинскими науками, поглощал с азартом, свойственным лишь тем людям, которым доступ к знанию был прегражден в течение долгих веков и которые сами, рабочими своими руками, смели эту преграду, — фабзавук Николка с большим азартом теперь поглощал уже новые науки.
— …Могу переселить в первобытное общество, — повторил конец своей фразы доктор Скальпель, кряхтя и взгромождаясь на Николкин диван, сооруженный из старых газет и ящиков.
Николка оторвал глаза от книги, задумчиво-ласково посмотрел на чудака Скальпеля, потом на муху, планирующую к докторской лысинке, и с шумом захлопнул Тахтарева на самом интересном месте.
— Дудки! — сказал он, как отрезал. — Хотите чаю? Прошли те времена, когда я над книгами засыпал… Засыплетесь теперь вы с вашими фокусами… Чай холодноват, хотите — подогрею?…
— Не засыплюсь… Не подогревайте, давайте, какой есть… Не засыплюсь. Проще пареной репы… Вы над чем теперь мудрствуете? Ага, над первобытным человечеством! Я так и знал. — Скальпель взял Тахтарева, перелистал. — Я так и знал, — повторил он решительно и загадочно вместе с тем.
— Мудреного ничего нет, — ухмыльнулся Николка, — у меня все окно завалено книгами по палеонтологии и палеоэтнологии. С улицы видать сразу, чем я занимаюсь.
— Пускай так, — немного разочарованно произнес Скальпель и засвистал — Фью… фью… Даю голову на отсечение, — геологию Боммели вы уже проглотили?
— Готова! — подтвердил Николка. — От крышки до крышки. Занятная книжища.
— …И вымерших животных Ланкестера? — предположил Скальпель, беря с окна соответствующую книгу.
— Готова, — снова поддакнул Николка.
— И Кунова, Левину, Дорш?…
— Есть все три выпуска.
— Здоровое дело! — одобрил Скальпель. — Итак, хотите, я вас переселю в первобытные времена?
— Валяйте, — дурашливо-быстро согласился Николка.
— Только дайте сначала Ваньке Сванидзе письмо написать.
— Пишите. Я подожду. — Скальпель учтиво повернулся к фабзавуку спиной и залистал «Потонувшие материки» Добрынина.
Проползла минутка, другая… Ученый муж продолжал рассеянно шевелить страницы названной книги, а Николка, вытаращив глаза, глядел ему в спину.
— Вы… что сегодня кушали? — наконец, спросил он.
— Окрошку и котлеты, — с охотой отозвался врач, оборачиваясь. — А вы уже написали?
— Чудачите! Можно подумать, что вы сильно угорели!
— Не угорал. В полном здравии. Ну, отвечайте скорее, да серьезно: познакомиться хотите со своими предками?
Никогда еще Николка не видал своего друга в таком странном состоянии; что он любитель шуток и фокусов — это было известно всей фабрике, но чтоб он позволил себе морочить головы людям менее себя образованным, — этого никогда еще не случалось.