Хельга моргнула.
– Поднимайся, девочка, – повторила Хильдигуннюр, – весь день проспишь!
Хельга снова моргнула. В доме было лишь чуточку светлее, чем ночью, но Хилдигуннюр стояла возле ее кровати уже полностью одетая.
– У нас есть работа.
Она знала, что спорить бессмысленно. «Сейчас встану», – сказала она мысленно и услышала, как ее рот издал что-то вроде «шшссс всссну». Вскоре она ощутила жесткую утоптанную землю под ногами. Вокруг них все еще спали родичи. «Как волки в логове». Мысль мелькнула и исчезла.
– Пошевеливайся.
– Куда мы идем?
– В новую овчарню. Надо убедиться, что мы готовы к зиме.
– Но я уже…
Под взглядом Хильдигуннюр Хельга замолчала на полуслове. Она начала бормотать извинения, но решила, что промолчать будет умнее.
Воздух снаружи был свежим и холодил ее кожу. Знакомая песня реки успокоила Хельгу, пока она споро поднималась на холм следом за матерью, прочь от Речного. Когда их окружил лес, она почувствовала, что постепенно просыпается. «Кто это сделал?» Вопрос не исчезал, уродливая приземистая тварь, нагло ухмыляющаяся крыса посреди дороги. Запах сосен щекотал ей ноздри, и она почти ощущала вкус сырого утреннего воздуха. Солнце еще не скоро должно было выползти из-за горизонта, щеку обдавал освежающе холодный ветерок.
«И все-таки кто?»
Ее голова полнилась лицами, кричавшими друг на друга людьми, выхваченными из памяти обрывками фраз. Вспышка раздражения разбудила ее мозг. «Здесь надо прибраться». Хельга вообразила себе захламленную кладовую с разбросанными по полу вещами и пустыми полками на стенах. Она быстро сделала на полках зарубки – одна для Гиты, две для Йорунн и три… для Аслака. «Просто так», – сказала она себе. «Без всяких там причин». Она нагнулась и подобрала с пола платье. Прекрасное, сшитое мастером, стоившее, наверное, целое состояние. Аккуратно сложила его и отнесла на полку Гиты. Хочет поехать ко двору, но не может. Властный, деспотичный отец. «Передается ли жестокость по наследству?» Она представила лицо Уннтора, искаженное яростью, и вздрогнула. Добавим к этому то, что мог натворить Карл, пока участвовал в набегах… Она вспомнила, какое лицо было у Гиты, когда та сбежала из дома от насмешек отца и дяди, как жажда убийства горела в ее глазах.
Потом Хельга посмотрела на пол своей воображаемой кладовой. У ее ног лежала бурая тряпка, испещренная красными точками. Она потрогала грубую ткань пальцем, потом поднесла его к носу. Кровь: пятна крови, одни побольше, другие поменьше. Она свернула тряпку и аккуратно положила на полку Йорунн. Старший брат: законченный ублюдок. Оскорбляет ее, дерется с ее мужем, бьет ее локтем в лицо. Каково это? Достаточно, чтобы задеть его парочкой точно направленных оскорблений – может, даже навалить братцу в кашу гнилых ягод, чтобы у него живот скрутило, но чтобы