Давайте, уроды, рискните, я вас с того света достану. Хищная улыбка появилась на моем лице.
Вот только дед думал по-другому и пускать дело на самотек не собирался. Наоборот после последних слов переговорщика он воспылал нешуточным гневом и готов был сам попробовать на прочность лицо односельчанина. Так что мне пришлось его слегка придержать. Боевой у меня дед, хоть и возрасте.
— А ты, Платошка, не глубоко ли себе яму роешь? Денег тебе, говоришь? Машину тебе, говоришь? Хочешь оклеветать? Шиш тебе с маслом. Ну смотри, и на тебя управа найдется. У нас ведь тоже свидетель есть. Пошлите-ка, соседушки ненаглядные, к Анне Георгиевне в гости, пусть она нас и рассудит.
Говорливые односельчане тут же притихли. Даже разговорчивый Платон остыл после упоминания знахарки. У меня сегодня уже не осталось сил даже на вялое удивление, но масштаб трагедии оценил. Видимо, эта дама действительно пользовалось изрядным уважением среди местных.
— А она-то тут при чем? — все же нашелся Платон. — Тут она не при делах. Тут участковый нужен! Так что давайте решайте. Деньги или машину? — вновь потребовал дипломат.
— Ну ты смотри, Платоша, думай и делай как хочешь. А мы, пожалуй, сходим. А потом, глядишь, и тебя пригласят.
Переобуваться на ходу этому дипломату явно было не с руки. Но идти к местной знахарке он не хотел. Я лишь злорадно ухмыльнулся, предвкушая веселье. Есть у меня подозрение, что внук ведьмы имеет больше веса, чем эти вымогатели.
И вроде все начало нормально складываться. Вот только было понимание, что вымогатели испугались не меня: молодого и сильного, — а какую-то местную старуху. Это ощутимо било по самолюбию.
Дом ведьмы, действительно, внушал. Было ощущение, что стоит он давно. Минимум пару сотен лет. Серьезное каменное строение прошло через талантливые руки дизайнера, иначе подобное преображение не объяснишь. Старый фундамент был искусно декорирован диким камнем, что дополнительно создавало ощущение старины.
В сам дом нас не пригласили. Но всей делегации хватило места в обширном дворе. Даже присесть нашлось где. Большая беседка из аккуратных лакированных бревен могла вместить и большее число народа.
Присутствовали почти все вымогатели, кроме той самой дородной дамы, что так переживала за «бедного Витеньку», и не было одного из мужиков. Остальные разместились компактной группой. Мы с дедом держались в стороне на другом краю беседки.
Но центром этого собрания была сама знахарка. Вначале я не понял, о ком идет речь, и к кому так почтительно обращаются собравшиеся. Дед говорил, что они знакомы с детства. Пожилая дама восьмидесяти лет не могла быть его старой знакомой, ведь сам он в свои шестьдесят девять выглядел от силы лет на шестьдесят.