.
– Не понял! – поднял брови Антон. – Тебя – одну?
– Да. У него не будет выбора.
Говоря это, Евдокия подняла вверх указательный палец и повращала им в международном жесте «осторожно, нас подслушивают, пишут».
«Че» понятливо смежил веки. Еще бы не понять, заперли бывших любовников в студии звукозаписи. Немного подумав, «Гевара» решительно направился к микрофонам и последовательно выдрал с корнем их шнуры один за одним.
Дуся с сомнением оглядела обитые войлоком стены. Подумала: а сколько здесь еще может быть микрофонов понатыкано? Антон уже показал, какой он тут специалист-музыковед.
Но вслух ничего говорить не стала. Обижать человека с рухнувшим потолком на голове (оказавшегося к тому же в одном с тобой узилище) негоже, ни к чему. Крученому нужно срочно восстанавливаться и выходить из шока. Он многое тут знает, он должен помогать.
Евдокия трудолюбиво склонилась над мобильным телефоном, Антон сразу же стал напоминать: «Я ж говорил тебе, что связь здесь не действует…»
Но сыщица, многозначительно приложив палец к губам, произнесла:
– А я недоверчивая. Проверить хочу. И, кстати, Антон, не мог бы ты мне рассказать о Стасе? Кто он такой, откуда «Хабанера»…
Крученый подошел к девушке и, заглядывая через ее плечо, посмотрел, чем она занимается. Одновременно говорил:
– Хабанера – его первое погоняло на малолетке. Стас, когда над кем-то прикалывался, всегда насвистывал эту мелодию. У него мать – оперная певица.
– Да ладно, – не отвлекаясь от дела, изумилась Землероева. Опираясь поясницей на стол, она строчила пальцем по выпуклым кнопочкам архаичного цыганского мобильника.
– Стас пермский, там есть опера. А родич у него – мент. Не легаш, конечно, но погоны носил: был инструктором в ментовском тире. И Стаса к оружию приучил. Пока Стас ствол у него не спер и в одного гада всю обойму не засадил.
– В гада? – уточнила Евдокия.
Антон задумался. Сейчас он уже перепроверял, подвергая внутренней цензуре все слова предавшего друга. Но тем не менее сказал уверенно:
– Не. Точно – в гада.
– Проехали. Та история мне неинтересна, а у нас мало времени. Попозже напомни тебя спросить, почему кличку Хабанера уже никто не помнит.
Уже слегка очнувшийся «тигр» внезапно оскалил зубы:
– А ты ничего мне сейчас сказать не хочешь?! А, подруга? Тут типа какая-то стремная подстава, а я тебе про друга распинаюсь?!
Евдокия отвлеклась от мобильного телефона и пристально посмотрела в глаза Крученого:
– Ты разве ничего не понял, Антон? Это все – взаправду! Ты заперт. Скоро нас придут убивать. Тебя, во всяком случае…
Крученый вызверился на Евдокию – что за намек?! Опять.