Не сразу я разобрался, что суета вокруг — это неисчерпаемый поток тел, движимый в одном направлении: вперёд. Затянутые в чёрное фрачники подавали руки дамам. Нагим дамам! Единственным украшением которых оказались радужные перья в волосах, усыпанных искрящимися камнями, да туфли! Польщённые, они принимали предложенный калачик локтя, не пойми каким чудом удерживаясь на тонюсеньких каблуках-шпильках без опоры и, беззастенчиво виляя задами, поднимались с кавалерами вверх по бесконечно широкой, словно река, лестнице в ослепительном свете, источаемом виноградными лозами.
— Не отставай, — позвал Эйриг, заметив, что я стою, в изумлении раскрыв рот, взирая на то, как некоторые гости, прибывшие на бал, встают из своих карет-гробов или просто выпрыгивают из петель виселиц, в которых славно покачивались во время путешествия. Те, ведомые чьей-то невидимой рукой, исчезают за дверью швейцарской. Неизвестно, каких размеров должна была оказаться комната, если заталкивалось их туда невиданное множество.
Пребывая на середине нашего с Эйригом путешествия вверх по лестнице, я подгадал момент и обернулся. Поток позади не иссякал.
— Гостей так много, — протянул я, слегка оглушённый, но Эйриг то ли не обратил внимание, то ли не расслышал меня из-за гулкого шума, раздававшегося над головами.
Смесь трескотни и шушуканья вливалась в жуткую какофонию музыкальных инструментов. И если о некоторых я догадывался по узнаваемым благодаря театру звукам, остальные заставляли теряться в догадках. Оркестр, который должен был насчитывать не менее полутораста голов, похоже, настраивал орудия, чтобы не уцелела ни одна пара ушей.
Поток замедлился, отвлекая от собственных мыслей. Я силился разглядеть, что там наверху, но так ничего и не увидел. Приходилось ступать осторожно, чтобы ненароком не зацепить кого и не толкнуть впереди идущего.
Чуть повыше, прямо перед моим носом, раскинулась пара шикарных ягодиц — пухлых, с озорными ямочками. Я был не таким уж и высоким, да и стоял на пару ступеней ниже, так что мог насладиться неожиданно удачным видом и даже подсмотреть куда подальше.
Я слегка увлёкся разглядыванием чужих прелестей и не сразу заметил, как мы почти достигли верха лестницы. Шедшие впереди стали продвигаться ещё медленнее, выстраиваясь в подобие очереди. Там, в её основании, застыло небольшое общество, встречающее гостей, состоявшее из нескольких человек. Может, они были, конечно, и нелюдьми, но понять я этого не смог.
Женщина, застывшая посередине, поглотила всё моё внимание, заставив только скользнуть взглядом по паре спутников, приставленных по оба плеча, и прислуге, чуть в стороне. Она была молода и красива, с короткими тёмными волосами, уложенными крупными завитками, обрамленными алмазным венцом. В глаза бросилось громоздкое украшение, возложенное на пышные груди дамы, изображавшее, кажется, пса на тяжёлой цепи. Взгляд мой скользнул ниже, вдоль изящных форм прелестницы, отметив, что единственный предмет гардероба, который я не успел рассмотреть — туфли, сложенные из золочёных пряжек, увитых бледными лепестками роз. Её правое колено покоилось на расшитой золотом подушке, а левая рука отдыхала на низкой аметистовой колонке. К руке то и дело припадали фрачники, опережавшие нас с Эйригом, пока их спутницы опускались к колену с поцелуем.